Курт Лямке неторопливо вел потрепанную «Баллисту» по полуразрушенным кварталам Космополиса в сторону Дымохода. Капитан Колли куда-то умчался, Шо и Радзинский остались возиться с поврежденными машинами, так что Лямке пришлось путешествовать в одиночестве.

Много повидавший в жизни лейтенант, в сущности, был непритязательным человеком: остался жив – и с него довольно.

«Надеюсь, легионеры не успели добраться до погреба Папаши Олафа, – мечтал Курт, тихо насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик. – Иначе я не переживу утраты!»

Внезапно его внимание привлекла бредущая прямо по середине улицы сгорбленная фигура.

Человек шел, не разбирая дороги, ступая по завалам битого кирпича, спотыкаясь и раскачиваясь из стороны в сторону. Несколько раз он падал, но, поднявшись, упорно продолжал путь.

«Гражданский, – решил Лямке, разглядывая его донельзя перепачканный рваный плащ. – Совсем обалдел от страха!»

Пилот тормознул «Баллисту» и включил внешний динамик.

– Эй, приятель, с дороги!

Вздрогнув, тот остановился и медленно обернулся.

Улыбка злобной радости исказила лицо Курта.

Посредине улицы, вжав голову в плечи, стоял командующий ФОГ, генерал-губернатор Мьёлнира Карл Маас собственной персоной.

Положив руку на рычаг дросселя, Лямке медленно перевел его вперед – «Баллиста» сделала один шаг, потом другой, потом еще и еще.

Лицо Мааса передернулось от ужаса, он повернулся и побежал. Метров через двадцать, запнувшись о валяющуюся на мостовой балку, генерал упал и затих.

Многотонная нога ТЕХНО опустилась рядом с неподвижно лежащим человеком. «Баллиста» прошла мимо, даже не задев его, но Карл Маас уже не поднялся. Он умер… от страха.

– Вот так! – произнес Курт. – Теперь можно и к Папаше Олафу!

Двигаясь дальше, наемник весело насвистывал.