— Я не обманывал. Все мои слова — чистая правда. И ты сама можешь проверить. Позови ее.

— Кого?

— Змею.

«У меня, вообще-то, имя есть», — прозвучал обиженный голос в моей голове. Не знаю — как, но я была уверена, что он женский, хоть и похож был лишь на тихий шелест вперемешку с шипением.

— Она говорит, что у нее есть имя, но я не могу его произносить. Имена змей сокровище, — повторяла я вслух ее слова, будто провалившись в дымку тумана нашего с ней диалога.

«Сантеншет. Золотой обруч одинокого солнца», — представилась она, сверкая своими глазищами из-под крышки плетеной корзины.

— Лима. Алимия, — по привычке представилась я, понимая что меня все сильнее затягивает в омут ее гипнотических глаз.

«Ты не права, асшарена. Это не твое имя».

— А как тогда меня зовут?

«Я не знаю. Это тебе самой предстоит выяснить».

— О чем вы говорите? — обеспокоенно спросил Батист, разворачивая мое лицо к себе и разрывая это странный поглощающий контакт.

— Она зовет меня асшарен.

— Великая змея, — объяснил он. — Не спрашивай, откуда я знаю, это долгая история. Лима, — мягко позвал он, убирая с моей щеки упавшие пряди, — ты совершенна.

Пальцы нежно обвели уголок губ, небольшую ямочку на подбородке, яремную ямку и, действуя совместно со взглядом, горячо обласкали грудь и живот, поднимая соски под тонкой тканью платья.

— Вселенское совершенство, — заворожено прошептал он. — Я не смею тебя принуждать. Никто не смеет. Но я прошу.

— О чем? — Мой голос словно сел, проваливаясь в полумрак.

— Одари меня своей любовью. Покажи мне высшее наслаждение, Лима-а-а...

— Батист...

— Я так долго тебя искал, — признался он словно в полубреду. — Так долго. Среди тысяч, сотен тысяч я искал именно тебя. И нашел.

— Ты бредишь.