— Старик, разреши, я поеду первым, — просит Мика.

У него самая надежная лошадь, красный Киргиз, хоть злой, но сильный.

— Ты умеешь плавать? — спрашиваю я.

Лиля беспокойно смотрит на Мику.

— Я ж одессит, я ж уплывал в море на пять километров!

Мы выбираем место, где буруны слабее.

— Езжай, — говорю я, — садись сзади на круп, хватайся за вьюк, держи против течения!

Жеребец смело идет в воду, заходит по брюхо, вода плещет под вьюки. В середине потока Киргиз вдруг вздрагивает и пятится: наверное, его ударило по ноге одним из камней, которые катятся по дну. Нельзя стоять в такой стремнине. Мика растерянно оглядывается на нас. А Киргиз уже шатается, ноги его дрожат от-напора воды, и хвост прыгает в пене. Мика обеими руками тащит повод.

— Бей его, по заду бей! — кричу я, чувствуя, что сейчас разразится беда.

Из-за рева воды Мика ничего не слышит и беспомощно оглядывается. Нет, нельзя было его пускать первым. Жеребец, вздергивая голову, поворачивает вниз по течению, вода взбегает ему на круп, заносит хвост под брюхо, толкает, вниз. И тогда Мика спрыгивает в воду. Его сразу, как котенка, отбрасывает и накрывает вода… Мы стоим окаменевшие. Наконец поодаль выпрыгивает его гладкая голова, сверкают очки, он бьет руками и бросается грудью навстречу течению, падает, встает на дно и идет на тот берег… Все происходит за две секунды, показавшиеся столетием, и только теперь я слышу крик Лили.

Пока мы с Пайшамбе развьючиваем двух лошадей (ясно, что груженых придется переводить в поводу), Памир трясется от страха: ведь ему переезжать на обратном пути этот поток с четырьмя лошадьми. Лиля подбежала к воде и кричит Мике:

— Скорей снимай одежду и выжимай! Спрячься от ветра! — Как будто он может услышать.

Мы с Пайшамбе садимся в седла, берем за повод двух груженых лошадей и переезжаем благополучно.

Мика в одних трусах и очках, выжимая рубаху, подбегает и вопит, приплясывая от холода:

— Вот это жизнь, старик! Это не салон!

— Какого дьявола ты спрыгнул с лошади? Запомни: никогда не оставляй лошадь!

— Ничего, Аркаша! Хорошее крещение!

Я с развьюченной лошадью переезжаю обратно и возвращаюсь с Лилей.

— Ты не ушибся? — спрашивает она Мику заботливо.

— Вот это жизнь! — кричит Мика снова. — Вот это да!