По такому случаю мы отметили это событие походом в ресторан. Собчак не злоупотреблял алкоголем, но перед обедом мы выпили, как принято во Франции, по бокалу шампанского с ликером из черной смородины – на аперитив, во время обеда по два бокала красного вина и на дижестив по рюмке коньяка. Оба немного расслабились, и Анатолий Александрович, обычно такой сдержанный и скрытный, впервые заговорил о проблемах семьи, с которой предстояло встретиться, из чего я понял, что в личной жизни он человек не самый счастливый.
Через месяц Собчак заволновался и засобирался в дорогу. Какое-то время сохранялась неопределенность, чего-то он все-таки опасался: в Россию были куплены несколько разных авиабилетов на различные даты и по различным маршрутам. Очевидно, он знал гораздо больше, чем рассказывал, о Юрии Шутове и других своих врагах. В июле 1999 года Собчак с радостью и благополучно вернулся в Россию.
Пока Анатолий Александрович был во Франции, им интересовалась не только российская прокуратура. Известный французский адвокат Патрик Брюно спросил меня однажды, не знаю ли я адрес квартиры, которую «на коррупционные деньги» в Париже купил господин Собчак. И еще – в каком банке он хранит полученные в России взятки (уж не в «Креди Лионе» ли) – господин Шутов интересуется.
Я ответил, что адрес квартиры знаю, но насколько я понимаю, это чужая, арендованная другим человеком квартира, в которой господин Собчак занимает одну маленькую комнату – письменный стол, кресло и кровать.
Что касается коррупционных денег, то я не в курсе, но тоже – очень сомневаюсь, что таковые имеются.
После смерти Анатолия Александровича по просьбе его жены Людмилы Нарусовой я помог переправить в Санкт-Петербург в качестве семейных реликвий этот письменный стол и кресло, рукописи и архивы, а также другие личные вещи, которые я позже увидел в их питерской квартире.
Квартира, в которой, по официальной версии (и я ее поддерживал) нашел пристанище опальный Собчак, как я уже упоминал, арендовалась в Париже Владимиром Рэном, потомком русских эмигрантов, владельцем небольшой фирмы, которая сдавала в аренду автомобили, в том числе с русскоязычными водителями.
Владимир Рэн за копеечную арендную плату получил это социальное жилье, большую государственную квартиру с видом на Дом инвалидов с одной стороны и на Эйфелеву башню – с другой. Квартира находилась в центре Парижа, в VII, пожалуй, самом дорогом округе города.
Во Франции существуют два типа почти бесплатного социального жилья: полутрущобы для бедных и льготное элитное для некоторых министров, генералов и т. д. Обычно такая льгота предоставляется французам, оказывающим стране большую услугу.
Странная история, и вопросов, как всегда, очень много. Кем на самом деле был Владимир Рэн? Откуда они с Собчаком знали друг друга? Я никогда не интересовался.
Рэн всё время ходил с хорошим дорогим фотоаппаратом и снимал всё подряд. Он делал сотни коллективных фотографий наших делегаций в российском посольстве и торгпредстве, представительстве ЮНЕСКО и Российском культурном центре, на благотворительных вечерах и концертах, на крестинах и похоронах, днях рождениях и награждениях и т. д. Часто он приходил без приглашения или сопровождая кого-то из гостей (например, главу Дома Романовых). Очень активный был человек.
Мы были знакомы с Рэном около 15 лет. За это время я не менее 100 раз попадал в объектив его фотоаппарата, но ни разу не получил ни одной фотографии… Многократно я и сам просил его о каких-то фотографиях, но Рэн отнекивался, говорил, что потерял эти негативы.
Спецслужбы всех стран, несмотря на неизбежные отличия, в чем-то очень похожи. Каждый гражданин (например, Франции), который часто бывает в дипломатических представительствах другой страны (например, России) или несколько раз посетил эту страну, неизбежно приглашается в соответствующие службы для вежливого вопроса типа: «А что вы там делали, чего, собственно, забыли?»
Иногда, со слов наших эмигрантов, которые после августа 1991 года в тоске по родине зачастили в Россию или российские представительства, французские спецслужбисты показывали им фотопортреты различных людей, вырванные из каких-то коллективных фотографий. На этих фотографиях люди с удивлением узнают своих соседей по последней «тусовке», на которой их активно снимал именно Рэн.
Отсюда у него появился псевдоним «Фотограф». Эмигранты, которые знали родителей Рэна, утверждали, что его мать была русской, а отец – французом, сотрудником какой-то специальной службы, и именно он втянул Рэна в эту специфическую деятельность. У Рэна не было детей, и сам он уже ушел в мир иной. Поэтому я с некоторыми допущениями и изменениями описываю эту неоднозначную ситуацию, в которой оказался Собчак.
Когда пришло печальное известие о неожиданной смерти Собчака, я очень удивился, ведь Анатолий Александрович, как мне казалось, во Франции был вполне здоров. Регулярно гулял и даже, как он говорил, бегал в Булонском лесу.
Проживавший в Париже Аркадий Ваксберг (умер 8 мая 2011 года после тяжелой болезни) сообщил 20 февраля 2010 года в интервью «Радио Свобода»:
«Я вообще не уверен, что у него была тяжкая сердечная болезнь, как это представлялось. Эта тяжкая сердечная болезнь была, в общем-то, выдумана для того, чтобы его спасти от преследований, которым он подвергался в Петербурге, это был повод для того, чтобы его эвакуировать, избавить от преследователей. Я не видел никаких признаков того, что он лечился от сердечной болезни в Париже. Мы очень часто виделись, перерывов никаких не было, и я не видел процесс лечения».
Ваксберг мне говорил, что никаких следов проведения операции на сердце Анатолия Собчака в Американском госпитале Парижа он не обнаружил, как и подтверждения чтения лекций в Сорбонне или других университетах Франции. Скромная литературная деятельность также не приносила видимых доходов. Кто-то финансировал пребывание Собчака во Франции, – предположил журналист и писатель Ваксберг.
Буквально недели за две до своей смерти 19 февраля 2000 года Собчак в хорошем настроении и добром здравии прилетал во Францию, и мы с ним обсуждали новые проекты, связанные с иностранными инвестициями в Санкт-Петербург. Он подарил мне свою последнюю небольшую книжку «Дюжина ножей в спину» с автографом.