– Лед, – сказала Галя, оглядываясь. – Совсем как на Земле.

Зойка зябко поежилась, кутаясь в меховую куртку.

– Как в Антарктике, – пробормотала она.

– Я был в Антарктике, – объявил Грегор.

– И где только ты не был! – сказал Потапов. – Везде ты был!

– Взяли, ребята, – скомандовал Козлов.

Ребята взяли электропилы, подошли к дальней стене и стали выпиливать брусья льда. Пилы шли в лед, как горячие ножи в масло. В воздухе засверкали ледяные опилки. Зойка и Галя подошли ближе.

– Дай мне, – попросила Зойка, глядя в согнутую спину Козлова.

– Не дам, – сказал Козлов, не оборачиваясь. – Глаза повредишь.

– Совсем как снег на Земле, – заметила Галя, подставляя ладонь под струю льдинок.

– Ну, этого добра везде много, – сказал Потапов. – Например, на Ганимеде сколько хочешь снегу.

– Я был на Ганимеде, – объявил Грегор.

– С ума сойти можно, – сказал Потапов. Он выключил свою пилу и отвалил от стены огромный ледяной куб. – Вот так.

– Разрежь на части, – посоветовал Стеценко.

– Не режь, – сказал Козлов. Он тоже выключил пилу и отвалил от стены глыбу льда. – Наоборот… – Он с усилием пихнул глыбу, и она медленно поплыла к выходу из тоннеля. – Наоборот, Валноге удобнее, когда брусья крупные.

– Лед, – сказала Галя. – Совсем как на Земле. Я теперь буду всегда ходить сюда после работы.

– Вы очень скучаете по Земле? – робко спросила Зойка. Зойка была на десять лет моложе Гали, работала лаборанткой на астрометрической обсерватории и робела перед своей заведующей.

– Очень, – ответила Галя. – И вообще по Земле, Зоенька, и так хочется посидеть на траве, походить вечером по парку, потанцевать… Не наши воздушные танцы, а обыкновенный вальс. И пить из нормальных бокалов, а не из дурацких груш. И носить платье, а не брюки. Я ужасно соскучилась по обыкновенной юбке.

– Я тоже, – сказал Потапов.

– Юбка – это да, – сказал Козлов.