– Кто?

– Наш кадет. Я знаю, что он любит и умеет вакуумно варить. Я видел на Марсе. А вот что он еще любит?

– Девушек, – сказал Быков.

– Не девушек, а девушку. У него есть фотография девушки.

– Я не знал.

– Можно было догадаться. В двадцать лет, отправляясь в дальний поход, все берут с собой фотографии и потом не знают, что с ними делать. В книгах говорится, что на эти фотографии нужно смотреть украдкой и чтобы при этом глаза были полны слез или уж, во всяком случае, затуманивались. Только на это никогда не хватает времени. Или еще чего-нибудь, более важного. Но вернемся к нашему стажеру.

Быков отложил газету, снял очки и посмотрел на Юрковского.

– Ты уже кончил дела на сегодня? – спросил он.

– Нет, – сказал Юрковский с раздражением. – Не кончил и не желаю о них говорить. От этой идиотской канцелярщины у меня распухла голова. Я желаю рассеяться. Можешь ты ответить на мой вопрос?

– На этот вопрос лучше всего тебе ответит Иван, – сказал Быков. – Он с ним все время возится.

– Но поскольку Ивана здесь нет, я спрашиваю тебя. Кажется, совершенно ясно.

– Не волнуйся так, Володя, печенка заболит. Наш стажер еще просто мальчик. Умелые руки, а любить он ничего особенно не любит, потому что ничего не знает. Алексея Толстого он любит. И Уэллса. А Голсуорси ему скучен, и «Дорога дорог» ему скучна. Еще он очень любит Жилина и не любит одного бармена в Мирза-Чарле. Мальчишка он еще. Почка.

– В его возрасте, – сказал Юрковский, – я очень любил сочинять стихи. Я мечтал стать писателем. А потом я где-то прочитал, что писатели чем-то похожи на покойников: они любят, когда о них либо говорят хорошо, либо ничего не говорят… И я подался в космос.

– Стихи ты писал и в космосе, – заметил Быков.

– М-да-а, – сказал Юрковский, задумчиво улыбаясь. – А теперь вот не пишу. Прошла молодость. Да. К чему это я все?

– Не знаю, – сказал Быков. – По-моему, ты просто отлыниваешь от работы.

– Нет-нет, позволь… Да! Меня интересует внутренний мир нашего стажера.

– Стажер есть стажер, – сказал Быков.

– Стажер стажеру рознь, – возразил Юрковский. – Ты тоже стажер, и я стажер. Мы все стажеры на службе у будущего. Старые стажеры и молодые стажеры. Мы стажируемся всю жизнь, каждый по-своему. А когда мы умираем, потомки оценивают нашу работу и выдают диплом на вечное существование.

– Или не выдают, – задумчиво сказал Быков, глядя в потолок. – Как правило, к сожалению, не выдают.