— Хорошо заживает! Замечательно заживает! — Абдул убеждал то ли меня, то ли себя. Перевязка — дело непростое, даже немного болезненное, но необходимое. Нельзя пускать процесс на самотёк. Сменить пропитанные раневым отделяемым бинты. Нанести свежую порцию бальзама. По состоянию решить, следует ли что-то поменять, добавить, или, напротив, отменить. Ну, и сама процедура есть знак внимания врача к пациенту. Заботится доктор, не забывает.

Абдул говорит, а я терплю. Больно. Не до умопомрачения, но чувствительно. О заживлении, конечно, речи нет. И суток не прошло, какое заживление. Главное, не присоединилась ли инфекция, гнойная или того хуже. Нет, судя по виду использованных бинтов, пока не присоединилась. Слава медицине!

Вчера, на адреналине, я не мог трезво оценить собственное состояние. Ура, я уцелел, а остальное — детали. Собственное состояние вообще оценить сложно — как и тащить себя из трясины за волосы. Потому врач сам себя лечит только в крайнем случае, а по возможности ищет другого врача.

А тут и искать не нужно. Абдул, конечно, не врач, так ведь и я не врач. После четвертого курса некоторые уже работают на «скорой» фельдшерами. А фельдшер — это, знаете, величина! Наш великий писатель Лев Толстой утверждает, что фельдшер лечит лучше врача — врачу-де мешают лишние знания, а фельдшер доверяет чутью. С чутьём оно вернее.

Чутьё или не чутьё, но чувствовал я себя почти сносно. Однако утром восход солнца встречать в пустыню не пошел. Поднялся кое-как на крышу отеля, и уже там, на коврике, раздумывал о судьбах мира. И о своей судьбе. Немножко.

Абдул соорудил новую повязку, я поблагодарил его, и, чуть кривясь от боли, вышел из медкабинета. Вышел и отправился в ресторан. Организму нужны белки, жиры, углеводы и витамины. И еще много чего нужно организму.

Меня приветствовали аплодисментами. Как же, шахматист-герой. Кто под Красным знаменем раненый идёт? Чижик скачет. Я смущенно улыбнулся, мол, что такого, каждый комсомолец на моем месте поступил бы так же. Даже лучше. Сам бы схватил бомбу и, жертвуя собой, убежал бы с ней далеко-далеко. Ну, на сколько бы времени хватило.

Подсел к русской секции. Заказал салат из креветок с капустой и оливками (те самые белки, жиры и углеводы), и сок, по-прежнему гранатовый (железо и витамины!)

И Анатолий, и Борис Васильевич осторожно поинтересовались, как мое самочувствие. Отличное самочувствие, сказал я, нарочито бодрясь, готов выполнить любое задание партии и правительства. Нарочитость я добавил специально, для тумана. Пусть все думают, что не всё так здорово, как я стараюсь показать.

Нет, я уверен, что многих беспокоит моё здоровье. Не сказать, чтобы сильно, но беспокоит. Однако еще больше их интересует, продолжу ли я играть, или снимусь с турнира по ранению. Учитывая, что половину дистанции я миновал, из турнира меня не исключат, а набранных очков хватит, чтобы занять неплохое место. Но из борьбы за высшие призы я точно вылечу. Займу место шестое, седьмое, или даже ниже. Что позволит многим улучшить и турнирное и финансовое положение.

А интересно, на какое место я смогу претендовать, если действительно покину турнир? Жаль, Антона нет, он бы мигом подсчитал вероятность. И вообще жаль, что его нет, и Лисы нет, и Пантеры нет.