— Так вон же, — приятель детства махнул рукой на балок при въезде с таким видом, будто я обязан был все знать.
— И что там?
— Омшаник!
— Чего?
— Омшаник, зимовье для пчел! — с некоторой даже гордостью объяснил Вовка.
— А ты каким боком?
— Так пасечник теперь!
И кузен потащил смотреть пасеку, с воодушевлением рассказывая про свои разноцветные ульи, показывая дымари, медогонку, воскотопку, роевни, насосы для меда… Смотреть настоящий улей с живущими в нем пчелами я не рискнул, несмотря на заверения Вовки, что в маске бояться нечего. Нафиг-нафиг, буду потом заседать с опухшей рожей, так что ограничились новеньким, еще не заселенным.
А еще брательник собирал лекарственные травы и сдавал их, и не успокоился, пока не показал мне каждый пучочек.
— И что, жить можно?
— Так вон, — махнул Вовка рукой в сторону одного из двух новых домов, — за год отстроился.
Предчувствия меня не обманули — каждую минуту ко мне подходили родственники и соседи, с кем не успел перекинутся словом поутру, а таковых у меня здесь пол-деревни верных. Охраннику я сразу дал наказ — набрать в бутылку воды и наливать мне под видом водки, а то я бы давно под столом валялся, потому как выпить надо с каждым, а закусить мне не давал следующий жаждущий общения.
Поел я только благодаря Светлане Семеновне, даме, считавшей себя интеллигентной, когда она принялась зачитывать поздравительную поэму. Слушать ее никак невозможно, а вот хождения затихли — уважает народ высокие искусства. Потом все покатилось по-новой, старики вспоминали как носили меня на руках, у кого я забор поломал или малину обобрал, горевали по моей маман, умершей в прошлом году от треклятого ковида. Бог ты мой, сколько я тогда денег извел на врачей, ИВЛ и тому подобное…
Как ни старались мы с охранником, но меня напоили. Да и немудрено — столько народу! И не всегда фокус с водой проскакивал, некоторые подходили со своими бутылками и наливали. С одним полста грамм, с другим полста, с третьим, четвертым, так что дальнейшие события я запомнил урывками.
Вот жених и невеста идут.
Вот сверкает, то ли гроза, то ли фейерверк.
Вот Петрович держит соседа за лацкан «Нет, ты скажи!»
Вот все валят на улицу.
Вот драка.
Вот я с криком «Да гори оно все огнем!» лезу в самую гущу.