Обратившись к собравшимся с небольшой, но зажигательной речью, в которой расхваливались достоинства продукта, лавочник предложил всем желающим приблизиться и полюбоваться его виртуозной работой. Когда желающих, включая Джорджину, набралось достаточно много, он сунул руку в мешок и вытащил зеленое существо с перепончатыми лапками. Ловко отделив лапки от тушки двумя молниеносными ударами ножа, лавочник упаковал товар в оберточную бумагу и протянул покупателю, после чего ребром ладони отодвинул ненужную уже тушку на край разделочной доски.
В следующее мгновение собравшиеся у прилавка покупатели все как один повернулись в сторону Джорджины, которая, схватившись за горло, издавала хриплые, задыхающиеся звуки. Лавочник отложил нож и, добродушно улыбаясь, обратился к девушке:
— Не волнуйся так, мисси. Это всего-навсего лягушки.
Джорджина нервно улыбнулась, обескураженная собственной слабостью и снисходительными взглядами зевак. Она хотела было отойти от прилавка, но не смогла, поскольку от сильных эмоций ноги словно приросли к асфальту. Между тем лавочник доставал из мешка все новых лягушек и, отсекая им в бедренном суставе лапки, протягивал деликатес покупателям. При этом горка зеленых тушек на краю разделочной доски все росла. Какая безжалостная кошмарная бойня, подумала Джорджина, усилием воли заставляя себя отвернуться от разделочной доски. В следующее мгновение она с облегчением перевела дух, ибо увидела знакомое лицо. За ее спиной стоял Макс.
Глава 67
В баре «Париж» все так же звучал в потрескивающих динамиках голос Эдит Пиаф. Ка-Лей сидела за столиком, колупая с бутылки-подсвечника застывший воск и потягивая теплую уже кока-колу. Время от времени она доставала сотовый и просматривала раздел сообщений, но ничего нового не находила. Девушка никак не могла взять в толк, куда запропастилась Джорджина. Сестра никогда не опаздывала. Более того, она всегда приходила на встречу раньше условленного срока.
Всякий раз, когда дверь бара открывалась, Ка-Лей оглядывала лица вошедших в надежде, что среди них окажется Джорджина. Но сестра все не приходила, и поселившаяся в душе Ка-Лей паника только усиливалась. С течением времени в голове стал звучать голос, повторявший:
— Она не придет… Она не придет… — И так без конца.
Ка-Лей старалась игнорировать внутренний голос. Девушка так нуждалась в Джорджине, что готова была ждать ее появления хоть весь день. Только с сестрой она чувствовала себя бодро и уверенно. Но вот прошло уже полтора часа с условленного времени встречи, Джорджина так и не объявилась, и Ка-Лей охватила паника. Она едва дышала и не могла произнести ни слова, даже крикнуть, ибо со странной ясностью вдруг осознала, что с сестрой случилось нечто ужасное.
Выскочив из бара, девушка помчалась домой и бежала всю дорогу до своего подъезда. Ворвавшись в квартиру, в которой, как и следовало ожидать, находилась одна только Люси, Ка-Лей с криком: «Где Джорджина?» — влетела в ее спальню и застыла, округлив от ужаса глаза, когда заметила царивший в комнате страшный беспорядок.
— Почему вещи Джорджины разбросаны? Где она?
Следом в спальню английской сестры со слезами на глазах вошла Люси. Ка-Лей сразу заметила, что сестра чем-то расстроена.
— Что случилось? Куда подевалась Джорджина?
— Боюсь, Джорджина уехала.
— Куда уехала? Что ты имеешь в виду?
Люси подошла к туалетному столику Джонсон.
— Вот, взгляни. В этой коробке она всегда хранила свой паспорт. Теперь его здесь нет. А вещи разбросаны потому, что она, похоже, уезжала в страшной спешке. Да и взяла с собой только самое необходимое, а все остальное бросила! Кошмар, правда?
Ка-Лей стояла посреди комнаты и качала головой, словно отказываясь верить в такое развитие событий. Люси подошла к сестре и продемонстрировала пустую коробку. Ка-Лей взяла коробку и некоторое время гипнотизировала ее взглядом, как если бы надеялась, что от этого документ снова появится.
— Вместе с паспортом исчезли все ее бумаги и туалетные принадлежности.
Сжимавшие коробку руки Ка-Лей тряслись все сильнее, а глаза становились все больше по мере того как она, обозревая свидетельства внезапного отъезда Джорджины, проникалась этой мыслью.