Ее громкий кашель ударил меня по вискам.

– Дайте-ка я послушаю в другом месте…

Но женщина так яростно ерзала и сопротивлялась, что я не смогла ощутить пульсацию, которую рассчитывала распознать, – сердцебиение плода, почти вдвое более частое, чем у его матери.

– Прошу вас, миссис Гарретт, вы не могли бы минутку полежать не шевелясь?

– Мне больно лежать на спине!

– Понимаю, – произнесла я убаюкивающим тоном, словно успокаивала перепуганную кобылу.

– Да что вы можете понимать? – визгливо вскрикнула Делия Гарретт. – Вы же старая дева!

Брайди, широко раскрыв глаза, молча перехватила мой взгляд.

Я улыбнулась и покачала головой, всем видом показывая, что не оскорблена. Во время родовых схваток, когда дело уже идет к кульминации, женщины нередко теряют голову и ведут себя странно. И это хороший знак.

Лицо Делии Гарретт исказилось, и она громко застонала.

Я засекла время.

В ожидании конца приступа я решила проведать Айту Нунен, все еще лежавшую в забытьи, с пунцовым лицом.

Мэри О’Рахилли, стараясь никому не мешать, все еще мерила шагами узкое пространство между койками: три шага до окна и три шага обратно.

– Миссис О’Рахилли, как вы себя чувствуете?

– Хорошо. Можно мне немного посидеть?

– Конечно. Делайте что хотите.

Обойдя ее, я приблизилась к Айте Нунен и, приоткрыв ей губы, вложила термометр под язык. Больная не шевельнулась.

Вернувшись к Делии Гарретт, я встала коленями на ее кровать, потому что мне нужно было проверить еще один признак: уперлась ли голова плода в таз, или плод все еще находится в свободном плаванье.

– Пожалуйста, лежите ровно на спине, миссис Гарретт, это займет одну минуту.

Глядя на блестящий купол ее живота, я сделала правой рукой так называемый обхват Павлика[13], прижав ладонь чуть выше тазовой кости и, погрузив пальцы в кожу, как будто обхватила большое яблоко, аккуратно стараясь подвигать крошечный череп из стороны в сторону…