Обещанную табуретку она мне не предлагает, мстя за завтрак на полу кухни. Когда спрашиваю: ничего, если полежу в одном из ящиков и подремлю — нашел подходящего размера, выпучивает глаза и крутит у виска. В конце концов мне выдают подушку, и я сажусь в углу комнаты, прикрываю глаза, пока она работает за компьютером и принимает клиентов. При мне приходят двое.

Егор наломал дров, подкараулив Августа на парковке и разбив ему нос, и хвалить его за это — неправильно. Но… как же не хвалить? То чувство, что я испытала, когда за меня заступились перед кошмаром моей юности — стоило многого. Если бы не железная поддержка мамы и дяди, я бы сломалась в то время, не выдержала позора. Превратилась бы в ходячее бледное чувство стыда, а потом исчезла безвозвратно. Испарилась бы я в семнадцать лет. А теперь — посмотрите на меня: сижу за компьютером, нога на ногу закинута, спина прямая, как спица. Заполняю договора на поставку, параллельно переписываюсь с одной фабрикой, которая хочет заключить с нами договор. Вполне реальная. Настоящая. И даже, самую малость, — счастливая.

Кажется, я отомстила. Отрываюсь от монитора, смотрю перед собой, а внутри — ликую! Вибрация внутри чувствуется. Ох. Пусть мелочной и банальной физической болью, пусть с помощью Егора, но унизила Августа. До последнего не верила, что Математик не испугается, он, конечно, заливал, что они с другом в каком-то году какие-то медали получали по боям без правил, но лапшу эту я с ушей снимала так же быстро, как он вешал.

Сидит сейчас в углу кабинета с мобильным, рубится в какую-то стрелялку да поглядывает на меня периодически. Как символично: у его жены — успешный свадебный салон, у меня — похоронное бюро. Она — праздник, я — печаль. Она дарит людям лучший день в их жизни, я… провожаю с миром. Боже, я во всем ей проигрываю, затей мы вдруг соревнования. Мне даже кажется, что Саша снова стала дружить с Ксюшей потому, что я согласилась на эту работу. «Хорошо, что ты уволилась, от тебя в прямом смысле веяло смертью», — никогда не забуду ее слова, когда мы праздновали мое поступление в колледж и смену работы шесть лет назад. А теперь у Саши есть Ксюша, а у меня есть Егор. По крайней мере, сегодня вечером.

— Мадам, уже полчетвертого, — говорит он мне недовольно.

— Сейчас, еще немного осталось. Ты, кстати, можешь не ждать.

— Я знаю, что я могу не ждать, — отвечает сквозь зубы, впрочем, уходить не торопится. Зачем- то же приехал и сидит позади, затылок рассматривает, как и обещал. Волнительно. И даже подругам не расскажешь, не поделишься. Может, солгать, обозвав его другим именем? Придумать легенду, что познакомилась в метро с парнем? За эту неделю я практически попрощалась с ним. Заклеила балкон скотчем, вокруг натянула желтые ленточки, обозначив место преступления, чтобы случайно не забыться, не выйти на свежий воздух и не столкнуться с Математиком нос к носу. Я смотрела в окно, ждала, что увижу его с другой, чтобы разозлиться. Больше всего на свете я хотела на него злиться! — Вы в выходные работаете?

— Что? — оборачиваюсь. Он уже ноги вытянул, бедняжка. — В субботу только. А зачем тебе?

— Ну так камеры нужно починить, время выбрать, когда тут никого не будет

— А ты умеешь чинить электрику?

— Веро, мой папа актер, а я — писатель, я умею починить карандаш, наточив его точилкой. Но я знаю людей, которые это сделают для меня за деньги.

— Ты потом скажи сколько, я все отдам.

— Непременно, первым делом так и сделаю, — бурчит в ответ, а мне смешно. Ему хочется лечь и вытянуться, а не сидеть на жестком полу часы напролет. Интересно, кто его папа? Почему-то ни Саша, ни Ксюша ни разу не обмолвились на этот счет. Да и он сам заикнулся впервые. Может, я видела его по телевизору? Или на рекламном баннере?

После работы мы едем в наш район на его «Порше». Я сижу рядом на пассажирском сиденье, пока Математик ведет машину, слушаем радио. Егор рассказывает про недавнюю поездку в горы, говорит, что есть фотографии с рафтинга, и что я обязательно должна попробовать.

— Управлять лодкой, несущейся по горной каменистой речке? Заманчиво.

— Есть разные уровни сложности… — он переключается на их с Санни поездку в Карелию, где было действительно опасно. А тут — в самый раз для новичков. За увлекательной беседой я забываю вовремя предупредить, где лучше повернуть, чтобы срезать, и вот уже Егор паркуется у себя во дворе.

— Мог бы высадить меня у моего подъезда, — говорю ему настороженно.

— Ага, еще чего, буду круги нарезать, бенз тратить, — хохотнул он в ответ. Но когда я выхожу из машины, Озерский оказывается рядом, обнимает за плечи и ведет к себе. Я не возмущаюсь и даже не спорю, потому что хочу еще немного побыть с ним, а в мою квартиру нельзя, потому что — помните? — куча желтых ленточек вокруг балкона!

— Если ты будешь приставать… — начинаю строго в лифте.

— Буду вести себя исключительно пристойно, — и что-то мне подсказывает, что в этот раз Озерский не шутит. Он бледен, выглядит неважно, хочет спать. А еще расстроен.