- Профессор Снейп рассказал мне о сегодняшнем происшествии. Твоя сила значительно выросла, Гарри, но ты понимаешь, что из-за этого на тебя ложится огромная ответственность? - спрашивает МакГонагалл.
- Да, профессор.
Можно подумать, мне привыкать. Только ответственность на меня и ложится.
- Маг такой силы не может позволить себе ограничиться только палочкой и заклинаниями, как другие. Твои знания о магии и контроле над ней должны быть гораздо глубже, чем предполагает школьный курс.
- Да, профессор.
Интересно, чем же я занимался шесть лет в Хогвартсе?
- Это действительно очень важно, мой мальчик, - говорит портрет Дамблдора, и мне хочется скрипнуть зубами. Не мог удержаться, вставил-таки свои пять пенсов...
- Я понимаю, сэр.
Да что они меня уговаривают! Согласен я, согласен, неужели не понятно? Мне тоже дорог Хогвартс.
МакГонагалл строго и очень по-директорски смотрит поверх очков, но не на меня, а на Снейпа:
- А поскольку профессор Снейп - превосходный специалист в беспалочковой магии, он и станет твоим наставником.
Да-да-да-да-да.
- Ты не возражаешь, Гарри? - спрашивает МакГонагалл, теперь изучая меня.
- Вы же сами сказали, что это необходимо, профессор, - я пожимаю плечами как можно равнодушнее.
На Снейпа я не смотрю. И так понятно. Видимо, именно кандидатура будущего наставника обсуждалась до моего прихода. Оттого и траур на лице. Инициатива наказуема, профессор, сэр.
- Мне по-прежнему кажется, что это не лучший выход, Минерва, - говорит Снейп, скривив губы. - Я всё-таки профессор зельеварения, а не психиатрии.
- Северус! - в один голос восклицают МакГонагалл и портрет Дамблдора.
- Сорок лет Северус! - отвечает он, и я начинаю понимать, что мне досталось редкое зрелище, Снейп искренний, Снейп не в роли. А он продолжает: - Неужели я всё ещё что-то должен вам, Альбус? Минерва? Почему бы не оставить меня в покое для разнообразия, а? Неужели это так много? Оставить. Меня. В покое!
МакГонаналл замирает, поражённая этой вспышкой, видимо, ей тоже нечасто доводится видеть Снейпа таким, и даже Дамблдор изумлённо поднимает седые брови, обе сразу, только Снейп умеет подымать одну.
Мои руки стынут, хотя в кабинете тепло. Оставить в покое. Я понимаю вас, сэр. Возможно, как никто другой, понимаю. Покой - это много, почти роскошь, сэр. Ни вам, ни мне роскоши не достанется. Я бы обрадовался этой участи, но вы - не хотите, и пусть никто не смеет принуждать вас, мне этого не нужно, я не хочу насилия над вами, и я выталкиваю из себя: