Андрей устало сказал:
— Я не думаю, что они будут рыть землю по этому поводу. У них совершенно конкретная задача — вытащить Сергея, а наши семейные проблемы их мало волнуют.
Я вышла на веранду, и все замолчали. Я взяла Гошку за руку, спросила:
— Ты как?
Он близоруко сощурился:
— Уже лучше. Ты к Сергею?
Я кивнула.
— Передавай ему привет. — Он переглянулся с братом. — Ты же знаешь, что это совершенная чепуха. Надеюсь, что завтра его выпустят. Нам хотелось бы с ним поговорить. Все-таки, может, он что-то слышал, какая-нибудь мелочь, которой он не придал значения, но которая может помочь разобраться в этой истории.
Анатолий поднялся:
— Едем? Пора.
Он отобрал у меня корзину, с уважением посмотрел на нее и с сомнением в голосе спросил:
— Ты думаешь, он все это съест? Мы же только что ему целый пакет еды передали?
Я сердито сказала:
— Ну, как вы не понимаете? Это же домашнее.
Анатолий хмыкнул:
— Все, хорош препираться, а то Максимович уйдет, не дождавшись нас.
Здание было освещено двумя фонарями. Подъезжать к парадному подъезду мы не стали. Видимо, Анатолий хорошо знал все здешние ходы-выходы, потому что подвез нас откуда-то сзади.
Мы прошли узкой мощеной дорожкой к металлической двери, и Анатолий нажал на звонок.
Максимыч встретил нас, кажется, слегка навеселе. Я подумала, что мой презент пришелся впору.
— Проходите. И учти, Анатолий, что я рискую!