Площадь перед зданием администрации была запружена людьми, машинами, цветами и венками. Ожидался с минуты на минуту приезд не то губернатора, не то министра.

Узнавшая Леру организатор, прижимая к груди какие-то списки и едва оторвавшись от сотового телефона, велела нам ехать к церкви:

— Просили, чтобы туда подъехали только самые близкие. У нас тут просто столпотворение.

Церковь оказалась крошечной. Судя по толщине стен и незамысловатой архитектуре, она была построена очень давно.

Около входа нас остановила охрана, невесть откуда взявшаяся. Я уже собирался дать необходимые объяснения старшему из них, но на церковном крыльце появился Михаил Исаакович. Он подхватил нас с Лерой и провел внутрь.

Внутри церкви было много света, пробивавшегося в узкие оконца, и квадратами ложившегося на чисто вымытые дощатые полы. Горели, чуть потрескивая и шипя, свечи возле иконостаса, украшенного по-деревенски накрахмаленными и расшитыми рушниками. Здесь было прохладно, несмотря на то, что солнце стояло высоко и на улице уже пекло вовсю.

Обряд уже начался. Лера с детьми подошла ближе, а я остался стоять рядом с Михаилом Исааковичем. Мы стояли молча.

Когда все положенные слова были сказаны, молодой священник щедро окропил всех святой водой. Люди потянулись к выходу. Я заметил на лице Аллы Тобольцевой брезгливую гримасу. Она достала из сумки платочек и аккуратно вытерла несколько капель воды.

Уже на крыльце, пропустив Леру вперед, я вышел за ней. Мы молча усаживались в машину, когда ко мне подошел Михаил Исаакович и негромко сказал:

— Игорь! Завтра в десять часов утра я, в качестве близкого друга и нотариуса покойного, собираю всех, чтобы огласить его последнюю волю. Поскольку Валерия Николаевна и ее сын Даниил непосредственно упомянуты в документе, необходимо их присутствие. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали там. Хотя бы в качестве доверенного лица Леры. Я думаю, что мне может понадобиться ваша помощь.

Лера сердито сказала:

— Я считала, что той ночью дала исчерпывающие объяснения. Простите, я очень плохо переношу сейчас общество людей, и хотела бы, чтобы меня оставили в покое. Тем более, не хотела бы привлекать к этому мероприятию ребенка.

Он строго посмотрел на нее и сказал:

— Учитывая те обстоятельства дела, которые мне известны, я вполне адекватно оцениваю вашу реакцию на мое предложение. — Он пожевал сухими губами и неожиданно просто и по-человечески сказал: — Володя был моим другом в течение многих лет. Мы вместе хоронили моего сына, умершего от рака в тридцать лет. Я чувствую себя обязанным сделать то, о чем он меня просил. И я даю вам слово, что не буду уговаривать вас, вы вольны поступить так, как сочтете нужным. Я только могу просить вас не поступать необдуманно. Если он причинил вам боль каким-то своим поступком, думаю, он ни в коем случае этого не хотел.

Он поклонился и отошел.

Лера подняла голову и звенящим голосом сказала ему вдогонку:

— Мы придем.

Уже в машине она повернулась ко мне и закрыла глаза:

— О Господи, дай силы пережить и это.

Я завел машину и сказал: