- Вон идет, - тихо шептала она, сидя на лавке у калитки. - Ай-яй-яй, совсем плохой. На ногах кандалы, и руки связаны.
- Бабушка, - удивлялся Марк, глядя на проходящего мимо начальника районной заготконторы. - Где ты видишь кандалы и веревки?
- Вижу внучок, все вижу, - причмокивая высохшими губами, бормотала бабка. - Вон, в грудь страх колом вбит. Украл много, вот и боится, что повяжут. Да только он давно страхом связанный. Мертвая жизнь. Не для того человек живет.
Через неделю начальника заготконторы арестовали за растрату. Может права была бабка, может нет. То были суровые годы "чистки".
Нахлынули воспоминания. Марк ясно вспомнил тот год, проведенный в далекой северной деревне у бабы Таси. Вспомнил, что именно тогда очень привязался к ней, полюбил бабку всем своим маленьким детским сердечком.
Жила она на самом краю села у оврага, в бревенчатой избе с земляным полом еще довоенной постройки. И была известна на всю округу как черная колдунья. Это Марк сейчас, после Контакта, стал понимать, что колдуны не могут быть ни черными, ни белыми. Они просто "оттуда" и все. Но обычным людям свойственно превращать все непонятное в мистику, окрашивая ее в черный цвет. Марк вспомнил - по селу ходили слухи, что вся нечистая сила, которая помогает бабе Тасе в колдовском ее ремесле, как раз и живет там, в овраге возле избы. Кто-то даже видел, как по ночам она, эта нечистая сила, пробирается через крохотное окошко бабкиного сруба и оттуда начинает доноситься вой, хохотание, скрежет и воронье карканье. И чтобы покончить с этими антиобщественными слухами, местный староста хотел даже засыпать овраг, для чего, вроде как, и экскаватор выписал из района. Но, то ли сам передумал, то ли люди отговорили, овраг так и остался нетронутым. Ведь помогала баба Тася людям больше чем пугала их.
Когда Марку исполнилось семь лет, он целый год прожил у бабки. Родители не хотели этого, но решились. "Обстоятельства вынуждают", - как обычно сухо пояснил отец. В те послевоенные годы СОТ предложил ему работу в Африке на строительстве нового мегаполиса. Мир лежал в руинах, нужно было много строить, и это предложение для того непростого времени оказалось весьма выгодным. Отец согласился, подписал контракт на год и уехал. Мать поехала с ним. Марк остался с бабой Тасей. Откровенно говоря, после того, как на Северном фронте без вести пропал их старший сын Алексей, в семье что-то изменилось. Еще недавно крепкие семейные ценности надломились и дали трещину.
Его родители были строителями и по профессии, и по духу. Строили все - города, заводы, свое счастье, новую жизнь для людей. Бабу Тасю они называли "анахронизмом старины". А она их "непутевыми", то есть "сбившимися с пути".
Родители привезли Марка к бабке весной. За неделю до отъезда. Оставаться ночевать отказались и, сославшись на дела, в тот же день уехали в город. Так маленький Марк и бабка Тася стали жить вдвоем.
По утрам бабка поливала разведенным куриным пометом молодую дикую яблоню у покосившегося забора, и приговаривала:
- Объешься яблок, внучек, в этом-то году.
Запах помета был невыносимо ядреным, резал глаза, и Марк, заливаясь смехом, представлял, как ел яблоки, пахнущие куриным пометом.
- Фу! Бабушка не лей. Яблоки вонять будут.
- Все из земли, внучек, и все в землю, - говорила она и тоже смеялась.
Когда баба Тася смеялась, в уголках ее глаз образовывались глубокие веселые лучики морщинок, обветренные щеки прорезали хитрые ямочки, а ноздри двигались в такт ее смеху так, словно на лице у нее сидит большая дикая птица и машет своими могучими крыльями, пытаясь взлететь.
Потом они завтракали свежевыдоенным молоком и свежеиспеченным хлебом. У бабки была корова Чернушка и коза Стефания, и Марк каждое утро старался угадать, каким молоком сегодня его поит бабка, коровьим или козьим.
После завтрака они шли в лес, где баба Тася собирала травы. Иногда с собой она брала узелок с пирогами и молоком.
- Подарки лешему, - объясняла она, - чтоб пускал и выпускал.
Войдя в лес, она раскладывала принесенное на лужайке и здоровалась с лесом, кланялась на четыре стороны.
Она всегда разговаривала с лесом на только им двоим понятном языке.