Марк стоял перед длинным алюминиевым столом, на котором лежал труп Шмайсера, и читал только что подписанный Яковом Соломоновичем акт медицинской экспертизы.

- Да уж, молодой человек, - низенький опрятный эксперт в красном довоенном галстуке снял синий халат, аккуратно повесил его на вешалку и засобирался домой, - а я-то думал, что все повидал на своем тяжком веку.

- Я тоже так думал, - тихо прошептал Марк.

- Надо же, - продолжал старый еврей, не расслышав его реплику, - прямо под носом у полиции. Ну и времена.

- Вы сняли гипс?

Марк махнул головой в сторону красной от крови горки колотого гипса в углу.

- Похоже, что его забили до смерти собственным гипсом, - хихикнул эксперт.

- Значит и рука срослась. Понятно теперь, - опять тихо прошептал Марк и уже громче, специально для Соломоновича, - четыре дня назад я видел его с этим только-только наложенным гипсом. Вы уверенны, что рука цела?

- Ой, юноша. Вы видели когда-нибудь на сто процентов уверенного в чем-то еврея? Молодой человек, я не то, что в себе не уверен, я даже в своей жене не был бы уверен, если бы она у меня была. Но в чем я абсолютно уверен, так это в том, что эта рука, - и он показал на правую руку Шмайсера, - никогда не была сломана.

Марк молчал. Внутри его все клокотало. Он готов был взорваться от переполняющего его желания крикнуть - "Эврика!", но всячески сдерживал себя, чтобы прозорливый еврей, ни о чем не догадался.

- Как это - "головной мозг отсутствует"? - спросил он как можно спокойнее.

- Это часто бывает даже у живых, - многолетняя работа с трупами наделила Якова Лившица ярким медицинским цинизмом.

- А причина смерти какая, Соломонович?

- Не установлена.