– Что, ротмистр? Расклад улавливаешь?

Ответить на это Шерстовскому вновь не удалось. На пороге возник вестовой с несколько растерянным видом.

– Что такое, Малышкин? – недовольно, хотя и ровно произнёс Гурьев. – Я же просил – не беспокоить.

– Так японцы там, Яков Кириллыч!

– Какие?! О-о… Пусть заходит, – Гурьев поднялся.

Вестовой вышел и секунду спустя вернулся с высоким японским офицером. Тот поклонился и сказал на чистейшем русском языке:

– Доброго утра, Гуро-сан. Генерального штаба майор Такэда. Прибыл в ваше распоряжение по приказу его высокопревосходительства генерала Сумихары. Со мной – взвод маньчжурской армии и боеприпасы для вашей части.

– Благодарю, – поклонился в ответ Гурьев, стараясь не выдать охватившего его волнения. – Присаживайтесь, Такэда-сан.

– Сабуро, – улыбнулся японец, снова кланяясь. – Моё имя Сабуро, Гуро-сан.

– Прошу, Сабуро-сан, – Гурьев протянул руку к столу и кивнул вестовому: – Малышкин, собери на стол.

– Есть!!!

Шерстовский, закрывая рот, громко клацнул зубами.

После того, как со стола исчезли остатки трапезы, Такэда достал из планшета карту:

– Прошу внимания, господа. По сведениям разведки, усиленный батальон Красной Армии пересёк границу вот здесь, – офицер указал точку на карте. – Если мы правильно понимаем их замысел, они собираются запереть ваш отряд, Гуро-сан.

– Я понял, – кивнул Гурьев, склоняясь над картой. – Ну, что ж. Значит, не успокоились.

– Виктор Никитич, останешься? – спросил Шлыков. – Каждый человек на вес золота, особенно с твоим опытом?

– Останусь, – не задумываясь, ответил Шерстовский, и только после этого посмотрел на Гурьева и на полковника. – Донесение напишу атаману, найдите, кого послать с письмом.

– Не нужно никого посылать, – заулыбался Такэда. – Я имею установку радиотелеграфа с собой. Можете телеграфировать его превосходительству отсюда прямо.

– Связь, – просиял Гурьев. – Превосходно. Я даже надеяться не мог!

Такэда поклонился: