– Миллион баков и голову Чезаре. И остальных, кого скажешь.

– Срань Господня, – усмехнулся Джованни. – Дай-ка мне закурить, вон там… Благодарю, – он с наслаждением затянулся сигариллой, выпустил в потолок густо-синий дымный клубок. – Силён. Хочешь забрать себе четыре пятых? А грыжу не заработаешь, красавчик?

– Да что ты. Деньги будут в стандартных аккредитивах на предъявителя по десять тысяч каждый. Это вот такая пачечка всего, – Гурьев развёл подушечки указательного и большого пальцев на пару дюймов.

– И откуда только ты взялся на мою голову, грамотей?!

– Не юродствуй, Джованни. Это не твоё амплуа.

– Чего?!

– Хреново притворяешься, говорю.

– Аккредитив – это что?

– Это платёжные гарантии, выпускаемые банками для крупных финансовых операций. Но ты не волнуйся, свой миллион ты получишь сотенными купюрами, которые тоже занимают совсем немного места. Я обменяю жену Рассела и мальчишек на деньги у тебя, и тебе предстоит сообщить Чезаре о том, что всё идёт, как по маслу. А дальше – моя партия.

– Сотенные купюры – это не очень хорошо.

– Это гораздо лучше чем ничего, Джованни. Поверь моему опыту.

– А что, если…

– Ты не на скачках, Джованни, тебя не станут надувать без крайней необходимости. Веди себя правильно, и всё получится. Ну, а «если что», я провалю затею, и ты не увидишь ничего. А за место босса придётся сражаться так или иначе. Смотри, Джованни. Под сурдинку ты можешь избавиться от всех лишних фигур на доске. И выйти из игры чистеньким перед семьёй, да ещё и благодетелем. А чёрную работу я возьму на себя. Чезаре – это ведь только самая большая куча навоза. А есть ещё и другие, поменьше. Я помогу тебе избавиться от всех, кто может осложнить твоё положение нового дона. Что скажешь?

– Что искушение просто дьявольски сильное. А гарантии?

– Какие могут быть гарантии в таких делах? – удивился Гурьев. – Каких гарантий тебе хочется, Джованни? Если бы я был копом, всё выглядело бы несколько иначе, ты ведь понимаешь. А я сижу и уговариваю тебя, как девочку на втором свидании.

– Она точно спит? – покосился на жену Карлуччо.

– Конечно.

– И точно проснётся?

– Я же дал слово.

– Жаль, – опечалился Карлуччо и ухмыльнулся. – А как это?