– Не имею больше вопросов, Яков Кириллыч. То есть, вопросов имею, конечно же, невероятное количество, однако задавать их сейчас не вижу ни возможности, ни смысла. Единственно, о чём сожалею, – что ваших покойных родителей лично знавать не довелось. Почёл бы за величайшую честь и счастье. А к сему добавить мне пока нечего.

– Вы – порядочный человек, господин капитан, – вздохнув, произнёс Гурьев. – А к сему, действительно, мало что удаётся добавить.

– За людей не тревожьтесь, Яков Кириллыч. Найду. За это – не тревожьтесь.

– И не думал, Вадим Викентьевич, – улыбаясь, пожал плечами Гурьев. – Уж о чём о чём, а вот об этом – вот совершенно не собирался. Других забот полон рот, уж не обессудьте.

– А она?

– Что – она? – улыбка пропала с лица Гурьева, и Осоргину показалось, что на этом лице улыбка невозможна, как невозможно дышать лёгкими под водой. – Достаточно того, что я вас до смерти напугал, Вадим Викентьевич. Пусть живёт. Она…

Да что ж она за дура такая, Господи, ужаснулся Осоргин. Что же, разве можно любовь такую не видеть, Боже Ты мой, что же Ты глаза-то ей не откроешь?!

– Извините, – проговорил Гурьев, глядя на крыльцо дома. – Извините, господин капитан. Давайте теперь обсудим, какие средства вам потребуются на первое время. Может быть, вам стоит посмотреть на Париж? Что скажете?

– Во Франции наших немало, – Осоргин вздохнул. – Но…

– Вы собирайтесь потихоньку, Вадим Викентьевич. Недели вам хватит?

– Дня хватит, Яков Кириллович.

– Отлично. Отыщите там Константина Ивановича Полозова. Да-да, того самого. Адрес у меня старый, ну, да это ненадолго вас задержит в поисках. Передадите ему от меня привет и попросите порекомендовать кого-нибудь из его знакомых. Он в Париже с двадцать восьмого, мы с ним, в общем, договаривались насчёт кое-каких вещей. Думаю, вы с ним быстро общий язык найдёте.

– Вот оно что…

– Что?

– Нет-нет. Ничего, Яков Кириллыч. Ничего. Извините. Я слушаю.

Гурьев достал из кармана пиджака конверт:

– Это вам. Открывайте.

Моряк некоторое время шуршал бумагой.

– А не боитесь, что сбегу? – хмуро поинтересовался Осоргин, рассматривая аккредитив на предъявителя. – С такими-то деньжищами.

– Сбежите? – изумился Гурьев. – Куда же бежать-то, Вадим Викентьевич? Земля не только маленькая. Она ещё, как назло, шарообразная. Прискорбно, я бы сказал.