– А что, это так выглядит? – приподнял брови Гурьев.

– Именно так.

Гурьев взял её за локоть и, наклонившись к самому её уху, так близко, что вместе с его словами она услышала и почувствовала его дыхание, прошептал:

– А мне нравится.

Господи, подумала Рэйчел, замирая от ужаса. И мне нравится. Какой ужас! Немыслимо.

– Но когда я сяду играть в бридж…

– Я тоже сяду играть в бридж, – Гурьев чуть наклонил голову к левому плечу.

– А вы умеете?!

– А вы даже не удосужились за всё это время спросить. Что же вы так? Леди Рэйчел.

«Леди» он произносит так, как будто посмеивается надо мной, подумала она. Не столько даже надо мной, сколько… А вот когда он произносит «Рэйчел», его голос становится совсем иным. Совсем. Это просто немыслимо!

– Так вы умеете.

– Ну, у меня могут возникнуть некоторые сложности с терминологией во время первой партии. Но я справлюсь. Леди Рэйчел.

Вот, вздохнула она. Вот. Опять!

– Мы не можем играть вместе. Во всяком случае, сегодня.

– Можем, – кивнул он. – Мало того – будем.

– Я даже не знаю, какой вы партнёр!

– Как партнёр, я совершенно великолепен, – Гурьев, кажется, вовсе не собирался притворяться, будто шутит.

– Прекратите на меня давить!

– Слушаюсь и повинуюсь, – поклонился Гурьев. Не шутовски, а по-настоящему поклонился. И, выпрямившись, прищурился: – Леди Рэйчел.

– Ну, хорошо, хорошо, – вздохнула Рэйчел. – Разве можно так сердиться по пустякам, Джейк? Раз вы настаиваете, я буду с вами играть. Только не сверкайте так глазами, вы ведь подожжёте дом!