– Я не знаю, правильно ли поощрять… – говорит Стина, когда Джудетт наливает шампанское мне.

– Вы же не думаете, что Симон не пил раньше, не так ли? – ухмыляется Эмма и смотрит на меня: – Ты ведь еще не протрезвел до конца, когда я приехала.

И Стина улыбается в ответ. А Джудетт встает позади нее, кладет одну руку ей на плечо и поднимает свой бокал:

– Я хочу, произнести тост. Я очень рада, что ты здесь, Эмма.

– Я тоже. И Мике передает вам всем привет, естественно.

Стина гладит Джудетт по руке и поднимает на нее взгляд. Потом она смотрит на меня и Эмму. И я знаю, как ей хочется, чтобы это не стало просто формальностью. Чтобы мы снова были настоящей семьей.

Бокалы со звоном встречаются друг с другом.

– А теперь перекусим! – говорит Стина, когда мы делаем по глотку.

Мы берем столовые приборы. Дуем на еду, насаживая ее на вилки. Картофельная запеканка обжигает небо. Я жую ломтик огурца, и это помогает. Джудетт замечает, что все получилось очень вкусным. Стина интересуется, хватает ли соли.

– Но лучше ведь, когда есть возможность посолить потом, если кому-то захочется больше, – говорит она, точно как я и ожидал. – Когда соли слишком много, уже поздно ведь вносить коррективы.

– Ты права, – соглашается с ней Эмма. – Я никогда не думала об этом.

Мы обмениваемся взглядами. Когда я был маленьким, ей настолько здорово удавалось копировать Стину, что я просто давился от смеха.

Стину, которая вот-вот могла стать бабушкой. И разрыдалась от счастья на кухне, когда Эмма позвонила и рассказала о своей беременности. И побежала покупать детское белье и игрушки уже на следующий день: «Я не смогла сдержаться, они же такие красивые, посмотри только на эти маленькие башмачки».

– Я подумала, нам как-нибудь стоит приготовить стейк из лося, – говорит Эмма. – У нас в приходе есть охотник, и он с удовольствием даст мяса в обмен на рыбные пайки. Пожалуй, мы могли бы сделать это в воскресенье?

Я опустошаю свой бокал. Наливаю себе еще. Стина смотрит на меня, но ничего не говорит. Они начинают разговаривать о работе Джудетт по сбору мусора. Эмма рассказывает о родителях Мике, которые ходят по домам и помогают больным и немощным у себя в Эверкаликсе. Оба они раньше были безработными.

– Давно они не выглядели такими бодрыми. Мне кажется теперь, Мике будет немного легче уехать оттуда.

Я думаю о ее муже, ему скоро придется стоять на железнодорожном перроне и прощаться со своими родителями в последний раз. Что говорят в такой ситуации? Я едва знаком с ним, не знаю даже, удастся ли нам узнать друг друга поближе. Он какой-то ненастоящий, с его постоянным солнечным загаром, синими рубашками, поверхностными разговорами о работе и спорте. Я никогда не понимал, что моя сестра нашла в нем. Но сейчас у меня словно комок застрял в горле. Я делаю глоток шампанского. Стина смотрит на меня, прежде чем вновь повернуться к Эмме.

– Когда он вернется?

– На следующей неделе, если только поезда продолжат ходить из Лулео.

– Они же не отменят их, не предупредив заранее, – говорит Джудеп.