— У кого? — Пыха не понимал.

— Да вон, у того амбала.… Видишь? Рукой прижимает. Аж распирает от бабла.

Осознав на кого он показывает, Пыха даже растерялся. Может, на пятаке был еще кто-то, кого он не видел. Но нет — кроме крепкого, с бритой головой, парня там никого не было. А на жертву бритый совсем не походил. Скорее наоборот: уверенный взгляд, мускулистая фигура, вбирающие воздух, широкие ноздри. Это был хищник, а не жертва. Разве что, массивная золотая цепь, немного рушила образ дикаря. Ошейник, пусть и золотой, носят выдрессированные твари, а не обитатели прерий. Но крепышу было плевать, цепь была опознавательным знаком. Атрибутом крутого парня. Оттого, и висела она, доступная всеобщему взору, поверх черной водолазки. И даже кожаная куртка, несмотря на легкий мороз, была распахнута так, чтобы не скрыть сияние золота на январском солнце.

Облокотившись на крышу темно-синего Форд Скорпио, крепыш смотрел на дорогу и курил.

— Здоровый какой! — Поверить, что Максим решил его ограбить, Пыха не мог.

— Да не гунди ты! Сам вижу, что не инвалид. Паш, ты чего думаешь?

— Не знаю. — Вид потенциальной жертвы Пашку тоже не воодушевлял. — И, правда, здоровый. А если догонит?!

— Не догонит. У него ноги, видишь, какие — короткие и толстые.

— Не короче твоих, — Пыха апеллировал к благоразумию. — Может, кого-нибудь другого грабанем?!

— Кого другого?! Ты посмотри, какой у него лопатник. Аж пыжится весь. Один заход и все. Там на все хватит.

Пацаны настороженно молчали.

— Короче, Паш. — Максим не отрывал от барсетки взгляд. — Он, кажись, ждет кого-то. Сейчас, наверное, еще кто-то приедет и, они «тереть» начнут. Я попробую один, а если что — вы там поможете.

— Угу.

Безумная затея Пашке не нравилась, но «каркать», подобно Пыхе, он не решался. Друг уже все решил, а значит, слушать никого не станет.

Разговор прервал сигнал клаксона. Подняв снежную пыль, рядом с крепышом затормозила девяносто девятая. Перламутровое чудо российского автопрома замерло, испустило громкий выхлоп и испустило из себя высокого парня со шрамом на щеке. Заулыбавшись, тот расставил руки и обнял крепыша. Мужчины троекратно коснулись щеками.

— О, бля! — Пыха сморщился. — Как пидоры прям — целуются.

— Да заткнись ты!

Максиму было не до него. Напряжение росло, накапливая энергию, густело в сознании и мышцах. Обменявшись фразами, братки громко рассмеялись. Даже сквозь гул улицы было слышно, как, отпуская шутки, они вспоминали бурную гулянку. Нападения никто из них не ждал. Да и кто мог напасть на них?! На них — хозяев этой жизни и этого времени?! Момент был самый подходящий.

— Короче, пацаны! — Максим привстал с корточек. — Я пошел.

Пацаны молчали. Оба знали — отговаривать бесполезно: друг дергал удачу за хвост и, это был его выбор. Шмыгнув из-за баков, беспризорник неторопливо пошел в направлении «жертв». Обычный пацан. Одежда, хоть и грязновата, вполне обыденна. Взгляд — цепок и сосредоточен. Но кто видит взгляд? Братки не видели — стояли, курили, смеялись.