— Ты не совсем правильно меня понял.

— Я против, — перебил он майора.

— Ты добровольно отказываешься от славы? — В тоне майора просквозило непонятное облегчение.

— Да… после выступления на Тиусе меня трясло полдня. Да и ходить в туалет под прицелом камер меня не прельщает. Но если мои «подвиги» как-то оценят, возражать не буду.

— Оценят, — показалось, что Харман напрягся, — с условием, что подвиги уже не твои.

— То есть с моим багажом выступит кто-то другой?

— Да, если ты, конечно, не против и обязуешься молчать.

— А как же люди, которые знают? К примеру, экипаж «геройски» спасённого линкора?

— Это мои проблемы.

— Тогда у меня тоже есть условие, нет, скорее просьба. При первой возможности вы найдёте мой мир. Или хотя бы сделаете попытку.

— Я официально уполномочен удовлетворить твою просьбу.

— Тогда по рукам, — довольный сделкой Алексей протянул руку, — только никаких коррекций памяти. Буду молчать. Слово русского офицера.

— Договорились. — Харман поднялся. — Жди здесь.

Подойдя к двери, он обернулся. В глазах мелькнуло сомнение, но он всё же заговорил:

— Никто и не собирался делать героя из тебя. Ты чужак. Мне поручили прозондировать почву и заключить договор. Извини, ничего личного.

— Спасибо за откровенность. Я не в обиде, хотя интересно узнать, кто озвучит мою историю?

— Муртан Кумкони.

— Почему не Алекс?

— Лейтенант Блэймер отказался от предложения, он намерен воевать дальше. Он тоже получит свою долю почестей, если доживёт до победы.

Губы Алексея невольно расползлись в широкой улыбке. Муртан, хрен с ним, этому телку на фронте не место. А вот поступок друга пришёлся по душе.