— Праздник вышел на славу.

— Да-а, — тихо протянул майор. — На славу.

Порыв ледяного ветра заставил обернуться. В холл ввели группу малышей лет пяти-шести. Местами не по размеру, наспех подвязанная одежда не оставляла сомнений в том, откуда прибыли дети. Поразило молчание. Ни всхлипов, ни плача, лишь затравленные, полные испуга взгляды вмиг повзрослевших глаз.

— Шестнадцатый? — Молодая женщина, сопровождавшая группу, привычным жестом поправила гарнитуру. — Как шестнадцатый? Мы в шестом. Транспорт ушёл. — Услышав что-то нелицеприятное, вспылила: — Вы у себя порядок наведите, а потом на меня кивайте. Пешком не поведу.

Занятая перепалкой, она не заметила, как от сбившихся в стайку детишек отошла девочка и приблизилась к майору и Алексею.

— Дяденька, вы не видели мою маму? — Широко открытые глаза ребёнка с надеждой смотрели на Алексея. — Мы долго бежали, — продолжила она, — потом мама наказала мне стоять и побежала искать Лованьку. Потом там, куда она побежала, всё почернело и упало на землю. — Девочка отрывисто всхлипнула. — Вы не могли бы помочь её найти?

— Иди сюда, милая. — Подскочившая женщина опустилась перед девочкой на колени, прижала вдруг разрыдавшегося ребёнка к груди. — Эти дяди уже помогли, — сказала она ребёнку, — дяди отдали города, но зато отстояли проклятые верфи. — Бросив на военных выразительный взгляд, женщина утянула девочку к остальным.

На родном Кавказе подобное слышал не раз. Стало жаль офицеров, съевших такую пилюлю впервые. Никто не посмел возразить. Здоровые мужики, играя желваками на окаменевших лицах, все как один уткнулись взглядом в пол.

Вскоре защитников пригласили на митинг. Поднявшись на шестой этаж, оказались в широком проходе. Шагая за молчаливыми офицерами, Алексей вдруг уловил знакомый запах. Этот запах много раз чувствовал во сне. Просыпаясь, часто ощущал во рту мерзкий привкус табачного дыма. Об этой гадости часто думал и мечтал. Привычка дала себя знать и сейчас. Алексей встал как вкопанный. Словно собака, втягивая ноздрями вонючий воздух, он дёрнул приоткрытую дверь. Вожделенная вонь ударила в голову.

Специфический запах шел от включённого станка. Синие вспышки миниатюрных молний жгли на круглой болванке узкие борозды. При каждой вспышке в воздух поднималась струйка, принятая Алексеем за дым сигареты.

Сглаживая нервное возбуждение, затряслись вмиг вспотевшие ладони. Подобного разочарования не испытывал давно. Вспомнив, сколько месяцев не курил, и оценив степень собственной зависимости, дал себе слово, что даже если представится случай, никогда в жизни не прикасаться к этой дряни.

— Вольнов, что застрял? — Взмыленный лейтенант, засунув голову в приоткрытую дверь, прервал разочарованные вздохи. — Адмирал требует. Срочно.

Преодолев длинный коридор спринтерским нажимом, выскочили на балюстраду, опоясавшую стены гигантского цеха на высоте пятого-шестого этажей. Размеры цеха подавляли. Внизу увидел море людских голов, слившихся в единую многотысячную массу, заполнившую пространство сборочного цеха. Те, кто не уместился на полу, оседлали широкие балки недавно заложенного корабля. Лица толпы были обращены на площадку, приютившую Алексея. Рядом увидел офицеров эсминца, десяток гражданских и адмирала, стоявшего около стойки с микрофоном.

— Вот человек, о котором я говорил. — Многократно усиленный динамиками голос вмиг долетел до дальних углов цеха. — Рядовой армии Новой Республики Алексей Вольнов. Этот храбрый воин участвовал во многих битвах, был ранен, но, как видите, не потерял боевого духа.

Многотысячная толпа шевельнулась.

— Прежде чем Алексей возьмёт слово, — продолжил адмирал, — хочу добавить. Не ждите гладкой, подготовленной речи. Алексея пригласили в последний момент и сделали это намеренно, — при этих словах старик коротко взглянул на Алексея. — Нам не нужны сухие фразы, мы хотим слышать слова, идущие от души. Прошу вас, Алексей.

Сердце оборвалось. На негнущихся, деревянных ногах двинулся к адмиралу. Чувствуя ожидание десятков тысяч, Алексей со страхом глядел на приближающийся микрофон. Мысли путались. Соображая, что говорить, с надеждой посмотрел на адмирала.

— Давай, сынок, — подбодрил старик, — здесь твоим ораторским способностям никто не помешает.

Всё понял. Критика старших по званию никому не шла на пользу. Зарёкшись никогда в жизни не болтать лишнего в присутствии начальства, склонился над микрофоном.

— Здравствуйте, — начал Алексей, чувствуя, как трещит мозг, таща из уголков памяти обрывки речей политиков и военных. — Прежде всего позвольте выразить вам поддержку и глубокое сочувствие по поводу загубленных жизней.