Я взяла флакон с лекарством, но не спешила уходить. Я была в нерешительности. Как спросить его о том, что меня занимало? Имею ли я вообще право спрашивать об этом?

Мои колебания не остались незамеченными.

— Что такое, мисс Вингейт? Вы о чем-то хотите спросить?

— Есть одна вещь, которая мучает меня с того самого момента, как я приехала в имение ван Дорнов и увидела Еву. Не знаю, сумеете ли вы помочь мне…

— Что же это? Думаю, вы теперь достаточно хорошо меня знаете и не станете сомневаться в том, что я готов сделать все, чтобы эта девушка поправилась.

— Доктор, я хотела бы знать, не случилось ли чего-нибудь из ряда вон выходящего в тот день, когда Ева впала в это странное состояние?

Он на мгновение задумался, видимо, пытаясь мысленно вернуться в тот день.

— Ничего, решительно ничего, что запало бы мне в память. А почему вы спрашиваете?

— Видите ли, Ева могла в тот день пережить какой-нибудь шок, настолько тяжелый, что мозг ее оказался не в состоянии это воспринять, и она его как бы отключила — бессознательно, конечно, — так что теперь вообще ничего не воспринимает… или не хочет воспринимать.

— Боже правый! — только и мог вымолвить мой добрый доктор. — Где вы набрались всех этих теорий?! Вы мне напомнили одного молодого доктора, который только начал практиковать здесь. Должен сказать, он благополучно движется навстречу голодной смерти: заработков никаких.

— Боюсь, у меня нет ничего общего с вашим новым доктором, сэр, — сказала я. — Эти теории, как вы их называете, я изучала в колледже: у нас был курс психологии.

— Ах да, один из этих ничего не значащих курсов, не требующих кропотливой работы, но сулящих сенсацию. Честно вам скажу — я не верю в эту вашу теорию; вряд ли такое возможно, но, даже если все обстоит так, как вы предположили, мы, разумеется, не сможем это доказать.

— Да, это просто одна из множества новых идей. Но я в нее верю в отличие от большинства людей.

— Этот наш молодой доктор, Рисби, наверняка нашел бы вашу идею заслуживающей внимания.

— Рисби?! — воскликнула я. — Доктор Николас Рисби?!

— Ну да, он. Вы его знаете?

— Так ведь это он вел у нас в колледже курс психологии. Я и не предполагала, что он здесь, что он мог оставить колледж…

— Прежде чем вы встретитесь с ним, моя дорогая, — а я подозреваю, что именно это вы и намереваетесь сделать, — вам следует знать: ему предложили оставить преподавание, поскольку его теории были признаны полнейшим абсурдом.

— Совсем это не абсурд! Наоборот, его теории великолепны, они дают такой толчок новым исследованиям…

— Могу себе представить, — его улыбка была снисходительной. — Доктор Рисби — красивый молодой человек. Должен признать, я сразу почувствовал к нему симпатию, и это при том, что его приезд мог повредить моей практике. Что если бы мои пациенты захотели перейти к нему? Правда, здесь вполне достаточно работы и для нас двоих. Пока что я не потерял ни одного из своих пациентов. Некоторые приходили к нему — из любопытства, я полагаю, — но, послушав его, бежали обратно ко мне. Боюсь, этому молодому человеку придется изменить свои взгляды. Если, конечно, он не хочет умереть голодной смертью.