Хэнк знал, что, несмотря на ставшую теперь знаменитой улыбку, в душе Кэйт все еще живет ужас той ночи. И боль от слов Команчо. Никому никогда не удавалось поддеть Кэйт так, как Киллиану.

— Ты больше ничего не хочешь? — спросила Кэйт.

— У меня сегодня совсем нет аппетита.

— Пожалуйста, пап! Ну, ради меня… Хэнку стало не по себе, когда он увидел тревогу в ее глазах.

— Ну, хорошо, ладно, я съем этот сандвич. Но прежде я хотел бы кое о чем попросить тебя. Можно?

— Ну, конечно, пап!

— Я хочу, чтобы ты перестала относиться к Команчо, как к мальчику на побегушках.

«Ну уж никогда!» — подумала Кэйт, моментально вспыхнув. Затем, внезапно осознав, что жизнь Хэнка и в самом деле подошла к концу, она прикусила губу, чтобы не разрыдаться.

— Ты сделаешь это для меня? — мягко спросил Хэнк.

— Не думаю, что после нашего последнего разговора я смогу что-нибудь изменить в наших с ним отношениях. Команчо считает меня не способной руководить Аутбэком, он меня совершенно не уважает.

«И никогда не уважал», — мысленно добавила Кэйт. Не имеет значения, что, когда они оба были детьми, она пускалась во всевозможные авантюры, чтобы заслужить его расположение. Чего она только не вытворяла тогда, мечтая лишь об одном — ей хотелось, чтобы он улыбнулся ей, как и другим девушкам. Но Команчо никогда не ценил ее по-настоящему…

Хэнк ел сандвич, всем своим видом показывая полное смирение. Он отпил кипяченого молока из стакана, затем опять взглянул на Кэйт.

— Разве ты не поняла?

— Что не поняла?

— Милая моя девочка! Оказалось, что Команчо знает тебя лучше других, лучше меня. Если бы ты не разозлилась так в то утро, то вряд ли осталась бы с нами. Он злил тебя специально.

— Почему ты так решил?

— Потому что спрашивал Команчо об этом.

— А как же Байрон?! Команчо ведет себя по отношению к нему просто невыносимо.

— Я думаю, они сработаются. Нужно время.

— Ты уверен?