Амсетик, миленький, найди нас! Спаси! Я не представляю, как отсюда выбраться. Это не возможно. Даже если мы сбежим с помощью Черныша, куда нам идти. Мы на другой планете! Как такое может быть?!

Надеюсь, бессмертные уже обнаружили, что нас нет. Да, точно обнаружили. Керон сто процентов будет искать Оксану. Они заставят Верину вернуть нас. Только быстрее, пожалуйста. Мне очень страшно!

— Гер бу Лан Ды Ван ша!

Да что ж такое! Скоро меня не надо будет спасать. Я умру от инфаркта! Это было так неожиданно и громко, что мы с Оксаной подскочили как ошпаренные.

Великан снова взял нас за шкирки и посадил в клетку, как животных. Мама, дорогая, что же будет дальше?! Громила вынес клетку с нами на улицу и аккуратно поставил её в телегу. Надо же, какой заботливый! А это, что за зверь такой? Кого это в телегу впрягли? То ли лошадь, то ли жираф. Лошадиное тело, только шея длинная и расцветка как у жирафа. Жишадь, или нет, Лошаф!

К нам в телегу запрыгнул Черныш, но великан скинул его на землю. Ну вот! — расстроилась я. Теперь и спасти нас некому. Мужчина дёрнул за вожжи, и мы поехали с ужасающим грохотом.

Черныш на ходу запрыгнул в телегу и притих, чтобы хозяин его не заметил. Какой умный котик!

В клетке было очень жёстко. Как бы крепко мы не держались, но всё равно постоянно подпрыгивали на кочках и ударялись головой об верхние решётки.

Ехали мы не долго. Остановились около гигантской площади, где видимо-невидимо великанов. Теперь я понимаю, как чувствуют себя маленькие насекомые среди людей. Среди полчища исполинов ощущаешь себя песчинкой в космосе, очень не уютно.

Через несколько минут наша клетка стояла на прилавке. Супер, нас продадут! Наша с Оксаной участь становится всё «радужнее». И началась торговля. Череда великанов на своём тарабарском активно торговались, желая купить нас подешевле. В итоге мы достались старому интеллигентному великану. Надо же, а я почему-то подумала, что здесь все деревенщины.

Когда нас отдавали старцу, Черныш стал агрессивно мяукать и кидаться на пожилого гиганта. Моя ж ты умница! Прикипел к нам котик. Не хочет отпускать. Великаны недолго поворковали на своём корякском, и дедушка купил в придачу и кота.

К пожилому исполину мы ехали в повозке побогаче, с крышей, но по бокам стен не было. На колёсах были амортизаторы, нас уже не подкидывало так сильно на каждой кочке.

Кстати, сейчас день, два солнца светят, но мы не поджариваемся. Почему? Интересненько! Может это место на планете, где солнечные лучи не жгут, не доходят, или проходят по касательной? И спросить ведь, не у кого.

Тем временем мы подъехали к дому пожилого великана. Взгляда не хватало, чтобы его рассмотреть. Встречать дедушку вышла девочка. Необъятная, белокурая, кудрявая и очень шумная. Увидев нас, её глаза недобро загорелись, а меня прошиб холодный пот. Я представила, как она будет с нами играть. Девочка схватила клетку и не собиралась её отпускать. Черныш предупредительно зашипел и встал на дыбы. Великанша шикнула на него, и котик затих, но не расслабился. Оксана прижалась ко мне и прошептала:

— Света, у меня плохое предчувствие.

— Очень надеюсь, что дедушка не разрешит внучке с нами поиграть. Иначе нам кирдык, — шептала я в ответ.

В доме обстановка состояла из непонятной мебели. Её предназначение оставалось для меня загадкой. Клетку с нами поставили на большую поверхность и насыпали крошки хлеба, будто мы животные. Девочка не отходила от нашей клетки и долго нас гипнотизировала, о чем-то разговаривая с дедушкой.

Некоторое время спустя старый великан взял в руки огромный пинцет и направился к клетке. Меня передёрнуло от осознания предстоящей участи. Исполин аккуратно за одежду взял меня пинцетом и поставил под огромный микроскоп. Значит учёный. Надеюсь только, что не сумасшедший.

В течении нескольких часов, по-разному меняя настройки микроскопа, старик изучал меня. Я уже и стояла, и сидела, под конец я просто легла и не вставала.

Наконец старик устал, зевнул, потёр глаза и отнёс меня обратно в клетку. Оксана встретила меня объятиями. Её глаза были красные от слёз. Черныш радостно замяукал. А я ободряюще улыбнулась обоим, хотя в душе угасала какая-либо надежда на спасение. Мы пожевали сухие крошки и собирались поспать, но у дедушкиной внучки были другие планы.