Я провела их в кабинет и с отвращением наблюдала, как Алёна манерно присаживается на диван. Антон открыл портфель, достал бумаги, положил их на стол и пододвинул ко мне.
Он заговорил параллельно с тем, как я читала.
— В связи с тем, что Серёдкина Алёна Сергеевна по договору купли-продажи, — у меня похолодели руки, и я перестала разбирать слова на бумаге, а Антон продолжал: — …является собственницей половины помещения, в котором расположен бар “ПодВал”…
Зазвенело в ушах, и я закрыла глаза, пытаясь полноценно вздохнуть.
“Он не мог этого сделать! Артём не стал бы продавать свою долю!”
— …рита! Маргарита! — я сфокусировала взгляд на лице Антона, он хмурился. — Новый собственник…
— Пошли вон, — еле выговорила я.
— Тебе надо поставить отметку… — пытался вразумить меня Антон.
— Пошли вон! — Я вскочила и указала на дверь.
Алёна поднялась с дивана.
— Тебе придётся освободить помещение, хочешь ты этого или нет. Думаю, тебе не понравится ещё одна проверка. — После этих слов она вышла.
Антон какое-то время мялся.
— Извини. Она обратилась в контору, в которой я работаю…
Мне не хотелось больше его видеть и слышать. Я прикрыла глаза.
— Убирайтесь из моего бара.
Он ушёл, аккуратно щёлкнув замком двери.
Тишина сдавила меня со всех сторон, стала душить. Я выскочила на улицу через чёрный выход и побрела.
Почти семь лет назад моя жизнь рухнула в бездну, из которой я выкарабкивалась долгие четыре года. В тот день новость, что мама и папа погибли в автокатастрофе, принёс полицейский. Случившееся не умещалось в моей голове. В моей картине мира образовалась дыра, как от пропавших фрагментов пазла.
“Ведь родители не могут просто взять и исчезнуть!” — Так я думала, пока не увидела их в гробах.
Воспоминания как размытые пятна — не раскрывают никаких деталей, оставляют лишь жгучие факты. Память услужливо помогла мне покрыть туманом тот мрачный период.