Вместо этого я решил обратиться в полицию. Такого просто не должно быть. Любому ясно, что Линда Лукинд может многое дать следствию. Почему не она, а Стелла сидит под замком?
Я прибавил шагу и почти бегом поднялся по улице Стура-Сёдергатан. Когда я проходил мимо ресторана «Стекет» и большой крытой парковки, в кармане у меня завибрировал телефон. Это была мама. Она говорила, не делая пробелов между словами, часть смысла терялась, но главную мысль невозможно было не понять.
Все знают.
Вечерние газеты написали о Стелле и выложили материал в Сеть. А сейчас, во второй половине дня, по радио передали небольшой репортаж. Ее имя нигде не было названо – этические соображения в расчет еще принимались, но на подсказки не поскупились, так что всякий, кто желал узнать, мог сделать это без особого напряжения.
– Тетушка Дагни уже звонила и спрашивала, правда ли это, – сказала мама. Судя по голосу, она была в потрясении от случившегося. – Скажи как есть: полиция допустила ошибку.
Едва договорив, я свернул в крошечный переулок рядом с крытой парковкой, чтобы найти уединенное место. Сидя на скамейке около Кафедральной школы, я потратил целых полчаса на одуряющие поиски в Интернете. Для начала я прочел, что написано в газетах, а затем перешел на страницы анонимных комментариев. Общая информация о Стелле и нашей семье перемежалась с откровенной ложью и безумными домыслами.
Читая все это, я готов был закричать в голос. Это было настолько дико, настолько далеко от реальности! И с теми людьми, которые сидят и пишут такое за своими компьютерами, я должен встречаться на улице, на работе, в зале суда!
Мне надо поговорить с полицией. Направляясь вверх по улице Лилла-Фискарегатан, я позвонил в офис Агнес Телин и предупредил, что хотел бы с ней встретиться. Она попросила передать, что ждет меня.
По пути туда меня несколько раз останавливали любопытные, желавшие поговорить со мной. Мне пришлось стоять в окружении людей, которые знали, кто я, но чьи имена я давно забыл, а мимо проносились велосипедисты, и румын, стоявший у дверей магазинчика, играл на своей гармошке мелодию из «Крестного отца».
Ко мне подошла женщина из прихода.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она. – Все это ошибка. Полиция опозорилась.
Обычно для меня не составляет никакого труда стоять на кафедре в переполненной церкви и вести службу или здороваться с каждым, кого я встречаю. Я охотно останавливаюсь, чтобы перекинуться парой слов, послушать ближнего своего и сказать что-нибудь вежливое или умное. Но сейчас все было по-другому. Я почувствовал, что задыхаюсь.
В конце концов меня охватила паника, я спрятал лицо в воротник и поспешил к Вокзальной площади, под виадук и дальше к зданию полиции.
Комиссар криминальной полиции Агнес Телин ждала меня в комнате для допросов. Она предложила мне кофе, но руки у меня так сильно тряслись, что ложечка упала на пол, когда я пытался размешать сахар.
– Как дела? – спросила она.
– Сегодня мне наконец удалось немного поспать.
Агнес Телин тепло улыбнулась мне:
– Я очень надеялась, что вы позвоните, Адам.