– Она, бывало, звонила и просила деньги, – припоминал пастор. – Я даже не знал, что она в округе Тиббеха. Думал, она все еще в Новом Орлеане.
– Ваша жена знает о нашей встрече? – уточнила Лили.
– Нет.
– По вашему мнению, ей что-нибудь известно о дочери? – поинтересовался Квин в свою очередь.
– Ей известно меньше, чем мне, – ответил пастор. – Последний раз я видел Джил в Новом Орлеане. Перевел ей деньги на адрес продуктового магазина на Роял-стрит. Ждал, когда она придет и снимет деньги, затем последовал за ней. Она дико выглядела в своей одежде с этой прической. Сначала она, кажется, меня не узнала. А когда поняла, что это я, обрушила обвинения и оскорбления. Это была словно не моя дочь. Не знаю, кем она стала, и не хочу, чтобы моя жена почувствовала то, что пережил я.
Квин встал и ощутил, что у него останавливается дыхание.
– Теперь мы выяснили имя, – произнесла Лили, глядя на него. – Попытаемся вычислить ее по нашей системе.
– Вы понимаете, почему меня не нужно уведомлять об этом, – сказал пастор.
Лили достала визитку и написала на ее обратной стороне номер своего мобильного телефона.
– Сообщите, если что-нибудь узнаете о ней, дайте нам знать, пожалуйста.
Квин быстро простился и вышел из дома, почувствовав облегчение на бодрящем воздухе раннего утра. Хотелось немедленно приняться за дело, но он попробовал успокоиться, стараясь дышать ровно.
Говорят, это помогает.
Последние три дня Лена провела в женском приюте Иерихона, где ее кормили три раза в день и обеспечили ночлег в подвале баптистской церкви среди рядов складных кресел, позолоченных одежд церковного хора и двух столов для пинг-понга. Полная жена пастора проявила к ней особое внимание. Поздним вечером она спускалась по ступенькам с пирогом или пудингом, читала не библейские истории из старых номеров журнала «Гайд пост» и сравнивала ее судьбу с судьбой Девы Марии. Лена ответила толстухе, что благодарна ей за пудинг, но не является девственницей с тринадцати лет. Женщина улыбнулась ей и погладила по голове. Лене было позволено раскладывать еду на кухне после утренней молитвы и собирать белье других девушек, включая женщину сорокалетнего возраста с разбитой губой и темнокожую девушку, примерно Лениного возраста, которая тоже не была девственницей. В воскресенье после полудня, пообедав жареными цыплятами с горохом и сладким чаем, Лена вышла погулять, сказав наставнику, что хочет подышать свежим воздухом.
Она очутилась в деловой части Иерихона. Вскоре после четырех солнце стало клониться к закату. Голые деревья и старая ржавая башня, возвышавшиеся над короткими приземистыми зданиями, потемнели и приобрели неясные очертания. На четыре доллара, хранившихся в кармане выданного ей стеганого пальто, сшитого добрыми прихожанами церкви, Лена заказала в «Соник драйвин» гамбургер и порцию молочного коктейля. Она сидела за столом у окна рядом с кухней. Из окна были видны грязные пикапы, которыми управляли белые парни, и спортивные седаны черных парней с серебристыми дисками колес.
Молочный коктейль явился как раз той пищей, которая ей была нужна, а на сумму меньше доллара она заказала официантке жареные пикули. Женщина принесла их и даже не потребовала платы. У Лены было ощущение, что она когда-то посещала подобное место.
Время свидания выпадало на завтра. Если Джоди или Чарли Бут, кем бы он ни был на самом деле, не захочет ее видеть, она отправится назад, в Алабаму, и попросит у отца прощения, хотя папа ясно дал понять, что от нее, как от обычной шлюхи, семье будет мало проку. Лена полагала, что могла бы остаться в церкви и работать, но эти леди поставили условие, что она откажется от своего ребенка.
Девушка же решила, что, если у нее родится ребенок, она позаботится о нем. У нее была сестра в Бирмингеме, которая могла бы смотреть за ним, если Лена устроится на работу. Возможно, ей поможет мама, если узнает, где живет Лена. Последним местом ее проживания была Тампа, где она работала танцовщицей. Лена полагала, что должна обсудить это с парнем, который говорил, что любит ее, что она сделала его человеком. Его слова выглядели солидными под воздействием холодного пива и марихуаны, но на трезвую голову напоминали девушке горячечный бред.
Она решила сохранить для себя последние несколько пикуль, быстро остывающих на ветру, когда заметила, как въезжает на стоянку и паркуется рядом со старым «фордом» черный «камаро». Тот самый, что останавливался в день свидания у тюрьмы.
Мускулистый бритоголовый парень с коротко остриженными усами и козлиной бородкой высунулся из окна и нажал красную кнопку, выкрикивая заказ так, как будто было недостаточно внутренней связи и будто не хихикала по этому поводу какая-то девица, которая сидела в тени рядом с ним на переднем сиденье. Парень заказал деревенский сэндвич с жареным стейком и хрустящим картофелем, а также большую порцию коктейля из вишни и лайма.
– И мороженое с вишней, – добавил он.