Участь моя решена. Я направляюсь в Кондратеевку в райбюро, оттуда в Никольск, а затем, если Ипполит вызовет, — во Владивосток.

Никогда, кажется, мои мечты не оправдывались в такой полноте и близости, как сейчас. Соблазнительные образы подпольной работы буквально не давали мне покоя.

Ежедневно утром приходит Виктор и еще более возбуждает меня своими рассказами. Виктор очень характерный парень. Длинноногий, длинноволосый, с носом, распухшим сверх всякого приличия, он входит в комнату и в несколько минут ставит ее вверх дном.

Он очень любит неожиданные эффекты и категорические заявления. Говорит отрывисто.

Сейчас он ничего не делает.

Утром он является, спорит или ругается со мной или с Глебом, начинается возня, и мрачный Антон материт и проклинает нас своим хриплым голосом.

"Вы выйдете из Анучино, — объясняет мне Виктор мою дорогу, — пройдете Новую Варваровку, ночуете и Старой Варваровке. Утром идете на заставу (она на корейских фанзах), а оттуда — через тайгу на Кленовку. По тайге 45 верст. 46 переправ — вброд. В тайге много тигров — смотрите в оба!"

"Тигра — что, это ничего, — вставляет реплику наш хозяин, толстый, патриархального вида старик. — А вот двуногие тигры — это хуже!"

"О да! — подхватывает Виктор. — На Кленовской тропе много перебили народу. Начальника корейского отряда… залпом. Врача убили…"

Эти рассказы приводят меня буквально в экстаз.

Вечером, ложась спать, Антон рассказал мне одну историю.

Трое наших ребят шли вечером по дороге. Дело было в Приханкайском крае, в местности, часто посещаемой и партизанами и каппелями.

Внезапно они видят двух всадников. Двое из них бросаются в кусты, один, растерявшись, остался на дороге.