Запись 6

Передаю здесь все, о чем рассказал Андрей, в том виде, как было воспринято мной на слух и отложилось в памяти. Может, я что-то упустил или переврал, хотя память у меня — стальной капкан: что схватил, то уж, считай, намертво.

— Собственно говоря, — начал Андрей, — науке известно множество изображений древнеславянских богов — каменных идолов, глиняных и металлических скульптур. Все они, без исключения, довольно примитивны по форме и грубы по отделке, хотя нам известно точно, что древние славяне-художники превосходно изображали зверей, птиц и растения, имели высокий художественный вкус. С трудом можно поверить, что эти идолы могли вызывать религиозные чувства у эстетически развитых людей. Ведь во веки веков к выполнению важнейших религиозных законов привлекались лучшие художники! Что же, славянские Рафаэли, знающие толк в прекрасном, не могли, что ли, создать нечто более впечатляющее? Ведь построенные и украшенные этими художниками храмы-кумирни вызывали восторг у видавших виды иноземных путешественников, были «опус элегантиссимус», как записал один из них. Так в чем же дело? На этот вопрос некоторые ученые отвечают, что так надо, таковы, дескать, были требования к изображению божества. Но все это только предположение, не больше. Главная загвоздка заключается в том, что до нас не дошло ни одного деревянного идола. А таких, несомненно, было много! Притом это были главные, наиболее чтимые кумиры, следовательно, наиболее ценные и в художественном, и в материальном смысле. Об этом писали те же иноземцы-путешественники, об этом есть в наших летописях. Наверняка вам в школе толковали, что Владимир Святославич «постави кумиры на холму: Перуна и Хрса, Даждьбога и Стрибога, и Самарыла, и Мокошь». Причем Перун был «древян» с золотой главою и серебряными усами…

— Вот поэтому-то, — отважно вставил я, — деревянные идолы и не сохранились. Они были покрыты золотом, большая ценность! Ясно, за тыщу-то лет сколько нашлось охотников!

— Не возникай, — осадила меня Инга, но Андрей задумчиво посмотрел на меня и согласился:

— Может быть… Подобная участь, видимо, постигла все древнегреческие хрисоэлефантинные скульптуры. Они были из слоновой кости с отделкой из листового золота и до нас не дошли. Мрамор — пожалуйста, а эти — как корова языком! Сохранились только их подробные описания и имена скульпторов: Поликлет, Фидий…

— Так что же, — теперь уже перебил Митя, — этот самый золотой идол, выходит, блеф, мираж? Ведь все языческое у нас в стране жестоко преследовалось, идолы сокрушались, сжигались, топились в реках и озерах. Христиане, как известно, не церемонились. Близ древнего города Гусятина, я читал, они разрушили гигантскую статую, размер сохранившейся ступни которой почти пять метров.

— Маловер, — опять встрял я, — не найдено — еще не значит, что не существует. Знаменитая Троя, например. Ее тоже считали легендой, миражем, пока не раскопали весь город. Эти идолы имели общественную ценность, значит, их берегли, прятали и прочее.

Как ни странно, Андрей опять поддержал меня, а не своего дружка Липского, и даже Инга бросила на меня уважительный взгляд. Два — ноль! Причем в дальний от вратаря угол.

— Василий в принципе прав, — сказал он. — Язычники жестоко боролись за свои обычаи и веру. На протяжении нескольких столетий то здесь, то там сжигали они христианские церкви, убивали попов и монахов. Новая вера, собственно, приживалась лишь там, где проявлялась известная терпимость к старым богам и обрядам. Получалась причудливая смесь религий, сохранившаяся до нашего времени, какой-то особый конгломерат. Конечно, не исключено, что теснимые христианами идолопоклонники уходили на Север, в дебри еще нетронутых лесов, унося с собой наиболее ценные и чтимые кумиры. Весь вопрос заключается в том, идет ли речь о чудом сохранившемся древнеславянском идоле, скажем, Берегине или Рожанице, или о каком-либо местном северном кумире. Язычество среди народностей коми — зырян и пермяков — сохранилось вплоть до нашего века.

— Чего долго рассуждать, — молчавший до сих пор Яковенко повернулся всем телом к Андрею, — махнуть туда да и все. Найдем не найдем и что найдем — там видно будет.

— Легко сказать, да трудно сделать, — возразил Митя, — тут есть штук пятнадцать всяких «но». Что это за река Вилюга? Наверняка речушек с таким именем на Севере десятки! Малая Слобода — тоже распространенное название. Кто такой Пирогов? Допустим, был такой, но где он сейчас? Он мог переехать, мог погибнуть на войне или охоте, наконец, просто умереть от старости. Столько лет прошло! Где его искать? Да к тому же мы все записались ехать в Карелию, на Приозерскую турбазу. Забыли? А сколько было шума: Вуокса, Ладога, грибы, черника, остров Валаам! Что скажут родители?

Он, конечно, был кругом прав, наш мудрый скептик Митяй, и мы опустили головы. Оторвались мы в своих мечтах от земли, воспарили.

— Эх, вы! Заячьи душонки! — Инга презрительно дернула плечиком. Молчите, мыслители? Что значит распространенное название? Сочетаний Малая Слобода — Вилюга, наверное, не десять? Жив Пирогов или помер, нечего гадать. Даже если всего пять процентов надежды на успех, надо немедленно поехать туда и все выяснить на месте. А на турбазу и на будущий год не поздно съездить, куда она денется? Подумаешь, черника!

Женщина есть женщина. Только подошла — и готово дело: уже командует нами, четырьмя мужиками. Что поделаешь, феминизация мира, матриархат! Недаром же и наши отдаленные предки молились на золотую бабу.

Запись 7

В общем, там, в сквере, вспыхнул такой горячий спор, что я не в состоянии по памяти восстановить, кто что говорил. Но завелись все, даже Андрей, который согласился, в конце концов, возглавить это дело. Много было предложено различных вариантов, в том числе и поездка на Вилюгу под видом турпохода, но правдолюбцы это дело начисто отвергли. Решили ехать только при условии, что вопрос будет согласован с родителями. Яковенко (он у нас член комитета комсомола) вызвался, кроме того, вместе с Андреем провентилировать в райкоме насчет необходимого туристского инвентаря и снаряжения.

Домой я прилетел как на крыльях.

— Хм, возбужденный, похорошевший, откуда что берется, — чуть иронически оглядела меня мама.