– Нет. Я хотел быть ветеринаром.

– А почему тогда?

– Я тут вырос. Знаю всех. Больше некому. Никто больше не будет это делать. А людям нужна защита.

– От кого?

– Иногда друг от друга, а иногда от самих себя.

Макарыч ставит передо мной тарелку с жареной на сале картошкой. Картошка порезана крупно, смешана с луком, утоплена в сале. Я такое не могу есть: не люблю лук и жирное, но понимаю, что если я сейчас откажусь, то это будет трактовано как снобизм городской фифы. Я пододвигаю тарелку, откусываю хлеб, нацепляю на вилку картофелину и тщательно жую.

Макарыч ставит на середину стола тарелку с солеными огурцами, поясняет:

– Сестра делает, на смородиновом листе и укропе…

– Спасибо, – улыбаюсь я.

Огурцы толстые как кабачки. Если бы стол накрывала женщина, она бы порезала огурцы кружочками. Но стол накрывал Макарыч, поэтому нужно взять толстый огурец рукой и кусать его, широко открыв рот, пока рассол течет по руке. Но в этом есть своя прелесть.

Я слушаю рассказ Макарыча, забившись в самый дальний угол за столом. Прямо надо мной полка с соленьями.

Я, когда вошла, подумала: «Кто ж в своем уме туда сядет? А если полка свалится и придавит банками? Совсем не по фэншую».

Но Макарыч успокоил, сказал, что лично делал крепления к этой полке.

На нее еще килограмм двести поставить можно, ничего не будет. Да и там в основном черемша стоит, варенья да патиссончики.

Я покорно села в тот уголок и прижилась. Подумала, что сотрясение мозга от патиссонов – это очень смешной диагноз, если что – посмешу медиков в травмпункте.

Интересно, в деревне есть травмпункт?

Здесь уместно рассказать, как я оказалась в гостях у участкового Макарыча. История удивительного и неслучайного знакомства.

Еще утром я не подозревала о существовании Макарыча и подведомственной ему деревни в Тульской области.

Апрель 2020. Весь мир на карантине, сидит дома. За окнами – эпидемия.

У нас на днях тоже введут самоизоляцию, пока нет, но все к этому идет.