После судьбоносного разговора в саду торнатского особнячка Хассо взялся за дело всерьёз и всех остальных припахал, меня - в первую очередь. Административный отдел штаба армии и интендантская служба стремительно преобразовывались в государственный бюрократический аппарат, поглощая и переваривая бывших королевских чиновников, имевших неосторожность попасть в эти бездушные жернова. Параллельно с этим шла подготовка к созыву первого ландтага, пока, в основном, информационная, так как практически данное мероприятие было решено проводить лишь после окончательной ликвидации военного сопротивления новому порядку.
Кстати, о сопротивлении. Идея о создании федеративного государства с сильной центральной властью, опирающейся на поддержку буржуазии, пришлась по душе далеко не всем. Многие дворяне, ранее отнюдь не горевшие желанием сражаться с "серой сволочью", теперь резко изменили своё мнение. На север, в Валланд, ставший центром кристаллизации для всех несогласных с диктатом ле Трайда, потянулся настоящий поток добровольцев. Благодаря этому, а также изрядным субсидиям из Эльфланда, разбитая нами в пух и прах Великая армия Лиги восстала, словно феникс из пепла, и теперь активно готовилась к новым сражениям. Так что весенняя кампания обещала быть весьма напряжённой.
Я, уже официально объявленный преемником и первым заместителем серого маршала, оказался так или иначе задействован во всех означенных мероприятиях, а некоторые задачи и вовсе были возложены на меня чуть менее чем полностью. Среди этой бесконечной бюрократической возни меня и разыскал взмыленный гонец в заляпанных дорожной грязью сапогах, который молча вручил послание с оттиском личного герба бургграфини Ирбренской на восковой печати. В письме было ровно три слова, выведенных каллиграфическим почерком супруги: "Его зовут Инго". Вот так буднично, можно сказать, между делом, я и стал отцом. Повидаться с семьёй, однако, удалось лишь на новый год.
Праздник зимнего солнцеворота, традиционно отмечаемый народными гуляниями и всевозможными увеселительными мероприятиями, был заранее избран моим добрым другом и старым соратником Беннардом ле Кройфом для давно ожидаемого бракосочетания с Ноэль ле Марр. В связи с чем личным распоряжением ле Трайда мне была поручена почётная миссия представлять на сём торжественном мероприятии грозную особу лорда-протектора Северной унии. Ну и домой заглянул заодно.
Валли, несмотря на то, что я заявился в Ирбренд без всякого предупреждения, отмахав за день чуть ли не два десятка лиг, застать врасплох не удалось. Супруга в парадно-выходном платье, с безупречным макияжем и радушной улыбкой на лице встретила меня прямо в холле графской резиденции, чтобы тут же, едва я стянул перчатки, всучить аккуратно упакованный свёрток. Из свёртка на меня с любопытством поглядывал, недоумённо хлопая ярко-голубыми глазами, будущий граф Ингольд ле Брен.
Секунд десять мы с интересом рассматривали друг друга, затем малой улыбнулся беззубым ртом и энергично завозился у меня в руках, пытаясь выбраться из многослойной упаковки. Я, освободив правую руку, показал наследнику "козу", полностью завладев детским вниманием, а затем, осторожно развернув одеялко, пощекотал ему пузико, чем вызвал настоящую бурю восторга. Следующие полминуты наследник, радостно агукая, пытался поймать меня за палец, а осуществив свои агрессивные намерения, издал торжествующий визг и завозился ещё активней, явно намереваясь окончательно избавиться от сковывающей движения обёртки. Чем, признаться, загнал меня в тупик - запас домашних заготовок по общению с младенцами был благополучно исчерпан, личный опыт подобного рода полностью отсутствовал, а генетическая память скромно помалкивала. Как теперь утихомирить не на шутку разошедшегося бузотёра, было совершенно непонятно.
Валли, со снисходительной усмешкой наблюдавшая за моим знакомством с отпрыском, тут же уловила повисшую в воздухе растерянность и немедленно пришла на помощь. Лёгкий жест рукой, и вот уже заботливая нянечка аккуратно забирает у меня бушующего потомка, после чего, негромко приговаривая что-то успокаивающее, уносит его во внутренние покои дворца. Выразительный взгляд, и собравшаяся вокруг толпа, только что с умилительным видом созерцавшая трогательную сцену воссоединения семьи, мгновенно рассасывается в окружающем пространстве. Последним, деликатно кашлянув на прощание и показав глазами куда-то в сторону караульного помещения охраны, исчез мой личный адъютант для особых поручений. Ну оно и правильно, в принципе. Торжественная часть окончена, а нарушать интимность момента встречи супругов - явно не стоит.
Словно подслушав последнюю мысль, Валиан с многообещающей улыбкой прижимается ко мне, обвивая руками шею и кладя голову на плечо:
- Я так тебя ждала...
- А уж я-то как скучал...
Вроде бы дежурные слова, но, произнося их, я ничуть не лукавил. Обнимая идеально стройную талию супруги и одновременно любуясь заметно увеличившейся грудью, настойчиво рвущейся на волю из глубокого декольте, я как никогда отчётливо понимал, что действительно соскучился по своей ненаглядной жёнушке. И никакая сила этим вечером не заставит меня вспомнить про чрезвычайно важные и где-то даже секретные дипломатические обязанности. Собственно, я и не вспоминал, чему Валли была только рада.
Что же до свадьбы Бенно с Ноэль, то там всё прошло в штатном режиме, то есть роскошно и помпезно до безобразия. Посажённым отцом невесты уже привычно выступил Брейдиг Стигийский, видимо, задавшийся целью поучаствовать во всех значимых брачных церемониях танарисской знати. Сам обряд, кстати, проводил предстоятель Вагнарийского храма Лаэты, который в своё время венчал и нас с Валиан. Попутно было объявлено, что в ознаменование столь яркого события в личной жизни новоявленного короля Танариса в Ландхейме будет в придачу к храму Илагона-разрушителя отстроена ещё одна священная обитель, посвящённая богине любви и красоты. Таким нехитрым, но достаточно затратным способом Бенно окончательно закрыл все неприятные вопросы, возникшие между ним и культом Лаэты после сожжения Лоссгарда. Ну и заодно такая новость означала вполне конкретную заявку Танариса на лидерство в регионе, ибо два полноценных храма, как ни крути - слишком много для простой столицы отдалённой провинции.
Дополнительную интригу вносил тот факт, что я был единственным представителем ближнего круга лорда-протектора на столь знаковом мероприятии. При этом хоть и присутствовал на всех без исключения торжествах, так и не сделал ни одного официального заявления. Таким образом, сторонние наблюдатели вполне могли считать мой визит частным, что придавало складывающимся отношениям Танарисского королевства с новообразованной Северной унией определённую пикантность, подёрнутую лёгким флёром неопределённости...
О том, как на самом деле будут строиться связи Танариса с Унией и кто кому больше должен, мы с Бенно договаривались без лишних глаз уже после окончания всех праздничных мероприятий, и не скажу, чтобы это было так уж легко. Вот в разгар этих непростых переговоров до Ландхейма и дошли первые неясные слухи о новой заварухе в империи.
Не сказать чтобы это прозвучало как гром среди ясного неба, нет. Растущее социальное напряжение явственно чувствовалось в Иннгарде ещё год назад, во времена моего визита к Рейнару Пятому. Небезуспешные попытки различных общественных групп создать собственные вооружённые формирования, как проявление копящегося недовольства многолетней централизаторской политикой императора, были весьма красноречивым симптомом. Экономические противоречия, издавна существовавшие между различными регионами империи и резко обострившиеся на фоне катастрофических военных неудач, также не способствовали разрядке. Ожидание больших перемен буквально витало в воздухе, но всё же столь фееричная развязка стала приятной неожиданностью.
А виной всему - героичная фигура лорда Делвина, буквально врезавшаяся в историю Илааля своим медальным профилем. К тридцати трём годам беспокойный маркграф прочно закрепил за собой сомнительную славу главного смутьяна империи и... редкостного пустозвона. Ибо, как бы странно это не казалось, почти не имел в своём активе реальных достижений. Да, он при каждом удобном и неудобном случае заявлял о необходимости сохранения старых дворянских вольностей, предоставления дополнительных полномочий маркграфам, ограничении власти императора и тому подобных "гражданских инициативах". Да, благодаря своим систематическим демаршам и выдающейся харизме Делвин сумел стать неформальным лидером консервативной части имперского дворянства и даже получил негласный титул некоронованного короля Востока. Но фактически до самого последнего времени всё показное фрондирование мятежного графа не шло дальше трескучих фраз.
Перелом случился вскоре после начала войны с Лигой, когда неофициальный король ретроградов на волне первых серьёзных неудач имперского оружия выступил с предложением сформировать на средства провинций дополнительную армию, которая помогла бы выйти из создавшегося тупика. Такая инициатива ожидаемо не нашла понимания в столице, но на сей раз неугомонного маркграфа это не остановило. Пользуясь ослаблением авторитета центральной власти, он всё же начал формирование первых воинских отрядов. Очень скоро его примеру последовали и другие правители марок. Формальным предлогом для такой деятельности послужила задекларированная необходимость прикрыть границу с Великой Степью, откуда Рейнар снял практически все коронные части.
Почин пришёлся ко двору. Многие дворяне не горели желанием становиться под имперские знамёна, чтобы затем верноподданически совать головы под палаши безбашенных северян. И запись в нелегальную "армию графств" стала отличным предлогом, позволяющим уклониться от сомнительной чести погибнуть за императора. Так что вооружённые силы Делвина стали расти как на дрожжах.
Проблема была в том, что большинство бойцов будущей повстанческой армии не хотели сражаться не только за, но и против императора. Честно говоря, они вообще не хотели сражаться. Более того, набираемые графами отряды не имели ни общей организации, ни единой системы управления и снабжения. Так что с точки зрения формальной логики "армия графств" не являлась армией вовсе.
К чести лорда Делвина, он этот прискорбный для себя факт, хоть и не сразу, но осознал. А осознав, принялся искать союзников, способных компенсировать вскрывшиеся недостатки, благо недовольных политикой Рейнара к тому времени было уже выше крыши. Несомненная и едва ли не единственная заслуга буйного маркграфа заключалась в том, что он сумел объединить и возглавить все эти оппозиционные группировки.