— Годрик милост… — нервно сглотнула, снова рывком оборачиваясь и глядя на скрывающуюся в полумраке гостиной фигуру. — Этого не…
Стоял на бортике. Он стоял на бортике.
— Господи, я пойду за ним. Он ведь может… он…
— Он успокоился сейчас, — тон Забини снова звучал прохладно. Отряхнул руку, усеивая каменный пол мелкими каплями.
Он определённо не мог прийти в себя, а Грейнджер стояла и тращилась на него в полном ужасе. В полнейшем ужасе.
— Он что же… он хотел..?
Это было сумасшествие. Он не мог.
Малфой не мог сделать… это. То, о чём говорит Блейз.
Просто не мог.
Несколько раз оглушенно открыв и закрыв рот, прежде, чем успела себя остановить, она схватилась руками за влажный рукав мантии, отделанный зелёной тканью. Взгляд носился по мрачному лицу Забини.
— Из-за чего?
— Даже не проси, — он, видимо, постепенно брал себя в руки, потому что вырвал локоть из сцепленных пальцев и теперь стоял, ревностно отряхивая его. Это было глупо, но странным образом успокаивало.
— Ладно, — дыхание было поверхностным и рваным.
Ладно. Успокойся. Он жив, он в гостиной. Там безопасно.
Но, ради Бога, да что такого могло произойти?! Что может заставить человека встать на краю башни? Чтобы прыгнуть. Чтобы оборвать свою жизнь.
Мерлин, если это из-за того, что Гермиона сказала ему, она не простит себе. Никогда не простит, никогда…
Закончив оправлять одежду, мулат словил на себе по-прежнему испуганный взгляд.
— Хватит таращить на меня свои блюдца, — огрызнулся он, вынуждая гриффиндорку вздрогнуть. — Иди, присмотри за ним. Сейчас, если не додумалась, не лучшее время оставлять его самого, — крошечная пауза для рваного вдоха. — Головой отвечаешь, поняла меня?
Он был прав. Чертовски прав.