Вздрогнула. Боится.

— Я не знаю.

— Ты же читала ёбаное письмо, — прорычал, чувствуя, как скрипят стиснутые зубы.

— Я… ты не дал мне дочитать. Ты выхватил его и…

Он зарычал. В два шага перемахнул через гостиную, с ходу врезаясь в гриффиндорку, хватая за плечи. Просверливая, въедаясь радужками до самого мозга. На секунду почти ощутил прикосновение её мыслей, но отмёл, встряхнул.

— Но ты должна была видеть! Должна была, блять, скажи мне, скажи, вспомни, что ещёонаписала, что там было сказано, в этом хуевом письме, Грейнджер!

— Малфой, перестань…

— Твою мать, ты не понимаешь. Ты не понимаешь, что это может значить! — он оттолкнул её от себя так сильно, что она почти упала на стол, но Драко не заметил.

Его ладони метнулись к голове, и он стиснул свои виски, зарываясь пальцами в волосы и тяжело дыша. По запястью вниз стекало что-то густое и тёплое. Серые глаза метались по комнате.

— Когда это было? — прохрипел он.

Эти метаморфозы в его голосе… он не понимал.

Сжимал голову так, будто пытался удержать. Выдавить оттуда херовы мысли, а их много, бля, сразу — так много.

Громкие. И больные. И воспалённые.

Лопнувший гнойник в памяти.

— Когда это было? — снова рёв, от которого она снова вздрогнула.

— Я… не помню.

Мерлин, да она бы даже под страхом смерти не воспроизвела сейчас точную дату. Всё существо сосредоточилось на нём. Пустой взгляд. Сжатая челюсть. Натянутая на плечах рубашка. Разбитые пальцы в крови.

Он целиком разбит.

Господи, пусть ей только кажется.

В ушах продолжал звенеть его крик и грохот переворачиваемой мебели.