Это входило в норму приспешников.
Люциус позволял привилегированным пользоваться телом своей жены. Называл это поощрением. Ведь такое прекрасное тело не должно принадлежать одному.
Но когда этим приспешником становился Логан — всё было иначе.
Он не пытал её перед этим. Не применял “Империо”, чтобы играть с её телом так, что на следующий день она не могла ходить. Не швырял “Круцио”, просто чтобы посмотреть, не увеличит ли чужая боль собственное возбуждение.
Чёртовы извращенцы.
Чёртовы. Извращенцы.
Чувствуя, как очередное тело вдалбливается в неё, Нарцисса заклинала Мерлина, чтобы душа этого человека попала в ад и гнила там вечно за всё то, что они с ней творят.
Все, кроме этого мужчины, что стоял сейчас перед ней.
Да, он был груб. Но он обходился простым удовлетворением физической потребности, и на фоне тех, что измывались над женщиной каждую ночь, это выглядело настолько безобидно, что она молилась каждый вечер, чтобы сегодня приспешником снова оказался Логан.
Конечно, не думая, что он сможет вечно отгораживать её от того насилия, что позволял творить с нею незнакомым людям Люциус. Но… она надеялась. Чёрт возьми, надеялась.
Это было так адски больно каждый раз.
— Я ничего не обещал тебе.
И это тоже было правдой.
Совершенно ничего. И он вовсе не обязан следить за безопасностью незнакомой, по сути, женщины. Но он пытался… хоть и отрицал это.
Нарцисса сцепила перед собой руки.
Этот разговор давно нужно было начать.
— Послушай, Логан. Я подумала, что...
Он сощурился. Видимо, этот просящий тон был хорошо ему знаком. Мерлин, конечно. Он ведь работал в Министерстве Магии. Там по тысячу раз в день приходят с просьбами, на которые в большинстве случаев было просто лень обращать внимание.
Сложил руки на груди, мимоходом поглядывая на часы на запястье.
— Нарци. Уже полночь. У нас не так много времени, чтобы закончить все наши