­— Ты смотришь на него. ­

­Голос Поттера тихий, а в нём — осуждение. Хлёсткое, резкое, острое, смешанное с долей раздражения и злости. Какой-то отчаянной и бессильной. Каждый оттенок бьёт по лицу, давая заслуженные пощёчины. А ей страшно поднять голову, но она решается.­

­В зелёных глазах догадка. Осознание и непонимание, полное, убежденное. Странное недоверие. И ни капли былой теплоты, заботы, дружеской нежности. Всё внутри Гермионы кричало: соври ему. Соври, скажи, что это глупая ошибка. Это ведь и есть ошибка. У вас ведь ничего и никогда не будет. Ничего, никогда...­

­Она хмурится, кусает губу, качает головой, но так неубедительно, что сама не верит в это немое отрицание.­

­— Смотришь, — перебивает он её тишину. — Сегодня смотрела. В Большом зале. На трансфигурации. На зельях...­

­Он задыхался, сжимая зубы.­

­— ...на травологии. А он перестал, ведь так? Перестал тебя замечать вообще. Что у вас, Гермиона?­

­Слова летели в неё как камни. Стучали в голове, почти оглушая. Наравне со стуком сердца. Что у нас? ­

­Что у нас? Что, если нет даже никаких гребаных «нас»?!­

­— Ничего.­

­— Не обманывай. ­

­— Ничего, — твёрдо произнесла она, так резко вскидывая голову, что мокрые волосы ударили по щекам. — Мерлин, Гарри!­

­Он смотрит с недоверием. Со странной надеждой, будто умоляя заставить его поверить в обратное, и Гермиона смягчается. Заставляет себя и давит улыбку. Самую искреннюю, на которую была способна, старательно растягивает губы, мысленно вручая себе за это Оскары, один за одним, и проклиная лживый смех, что резковато вырывается из груди. ­

­— Гарри... что ты говоришь... я и Малфой! — она прикрыла рот рукой, продолжая смеяться, боясь, что эти смешки перерастут в банальную истерику, потому что слёзы снова набежали на глаза, грозясь политься одним нескончаемым потоком по щекам. И она смеётся, зажимая зубами кончик пальца так, что от боли хочется выть, а затем — прижимая руки к лицу, жмурясь и глотая мерзкую, горькую слюну. — Надо же было такое придумать! Я и Малфой.­

­Когда Гарри отводит её руки от лица, она молит Мерлина, чтобы он поверил ей. И, кажется, великий волшебник слышит её, потому что в зелёных глазах облегчение. Такое огромное, что на какой-то миг Гермионе кажется, что оно наиграно. ­

­— Прости, я такой дурак, — Поттер улыбается. ­

­Оглушённая биением собственного сердца, она смотрит на него, краем сознания отмечая, что ливень постепенно редеет, как часто и бывает с сильными дождями — они кратковременны. ­

­— Так что у тебя случилось?­

­— Да мелочи. Ничего серьёзного. Немного устала, столько новых забот появилось.­

­— Он точно не доставляет тебе хлопот? ­