С о н я. Студентка пединститута. Инструктировали нас в райкоме комсомола. Представьте, были тогда и вопросы. Имею от посетителей музея несколько благодарностей.
М а р а т
С о н я. Не пойму, чего же вы хотите?
М а р а т. Не слишком я верю вот в это самое: одни из «особого металла», еще чуть ли не с яслей фатально предназначены в герои, а другие…
С о н я. Я же совсем не в этом смысле!
М а р а т. И еще вот: «Без малейших раздумий и колебаний…» Это же — люди! А по слухам — колебания возникают даже в электрических сетях.
С о н я
Р и м м а. Здоровый скепсис — последнее дуновение моды!
М а р а т. Скепсис, Риммуля, — щит трусов. А вот одних слов мне… Иногда мне мало даже поступков.
К о с т я. Ого! У нас в сборочном говаривали: «Что еще прикажете подать, сэр?»
М а р а т
С о н я. Да, для виду шла менять вещи в деревню.
М а р а т. Комсомолка. Долг перед Родиной. Ненависть к захватчикам. Вроде бы все ясно, Костя?
К о с т я. А разве — нет?
М а р а т
С о н я
М а р а т. К чему эту девушку готовила вся ее прежняя жизнь? Не понимаете? Сознавала она заранее, на что идет? Или ее неумолимо толкнуло потом? Что?
Л е н а. Да, как такое случается? Жил себе человек, попал в невыносимые условия, терпел, мирился с чем-то, и вдруг — больше не могу, не хочу!
Р и м м а. Подумать только, — всякий раз просыпаться с мыслью: «А если это мой последний день?»
Л е н а. Для меня, ребята, каждый день… Не умею я выразить.