Т о н я
В а р я. Есть, значит, счастье на свете?..
Т о н я. Завтра пойдешь, Дима, и все сам — про вину свою.
Д у б к о
М а р т а
Ж е л е з н я к. Прости, Марта, не мог я иначе.
М а р т а. Шкуру спасал сейчас… Вот зачем сегодня предложение мне сделал! Теперь сам со мной распрощался.
В а с и л е к. Нет, рано еще! Не работал Дмитрий Иванович в ту смену. Со мной случилось это все, я за рулем сидел, я выпивши был! На себя он взял вину. И теперь вот молчит.
В а р я
С е р г е й
Д у б к о. Умники все вы тут, а меня утопить — черта лысого! Нет на стройке хищений, не докажете ничего.
К а л и н а
Д у б к о. Эх, Петрович, за отца вас считал… Кто меня взял на такое место, доверие оказал? Вы моих родителей знали, загребущие были люди, в первую войну скупали у немцев-колонистов виноградники за гроши. И я стыдился грязнить руки, считал — для тех это, кто на другое не способен. Потому и подался в рыбкооп. Вот такой пустой человек был. А кто мне душу перевернул доверием своим, кто…
К а л и н а
Д у б к о
О л е к. С июня, Петрович. Третий месяц.
И р и ш а. С нас во всем городе начинали.
К а л и н а. Собрался я писать месячный отчет, забрал всю канцелярию на воскресенье домой. Поднял и его бумажки — ажур, как всегда! А тут я вдруг вспомнил про контейнеры — это когда мы с тобой, Дима, сегодня разбирались… Бегом домой. Справочник в руки: норма боя тут какая? Ошпарило мне душу: при контейнерах — в пять раз меньше! А Дубко давно сообразил. Он по-старому процент боя показывал. Что навалом, когда прямо в машинах возили кирпич, что теперь, в контейнерах. У меня склероз, башка старая, а вы где, умники, были?