Проснулся Гарри оттого, что захотел писать, и тут же заплакал, чтобы мама подошла к нему. Мальчик уже был приучен к горшку, но по ночам сам на него не садился. Однако сегодня на своеобразный призыв никто не отозвался.

Ребенок выпутался из одеяла, сел и огляделся: вместо привычной кроватки он находился на незнакомом крылечке - значит, великан принес-таки его к своей тете. О Петунье малыш, можно сказать, никогда не слышал. Верней, имя ее изредка звучало из уст Лили, но она не называла сестру «тетей». Не желая быть съеденным (ведь у великана и тетя должна быть великаншей!), Гарри поднялся и быстро пошел прочь от незнакомого дома.

На улице все еще стояла ночь, фонари горели тускло, было почти темно и поэтому страшно. Но он думал, что где-нибудь непременно должны быть добрые люди, собаки или другие животные, которые обычно помогают героям в сказках. Поэтому ребенок продолжал идти, стараясь не заплакать, и вскоре покинул пределы сада Дурслей, оказавшись на проезжей части. В то же мгновение перед его носом появилась женщина. Ее волосы находились в невероятном хаосе, глаза горели злобой и безумием, руки были длинными, костлявыми, с загибающимися ногтями, нос тонкий, с горбинкой, короче, типичная злая ведьма. Гарри заплакал от ужаса и бросился бежать.

- Куда ты собрался, паршивец? - спросила Ведьма, зловеще засмеявшись. - Акцио Гарри Поттер!

Мальчик влетел в ее раскрытые руки, которые тут же сомкнулись вокруг него. Он стал неистово вырываться, пинаться и даже укусил женщину недавно выросшими передними зубами.

- Вот гаденыш! - воскликнула Ведьма. - Недаром вырос с волком и собакой, кусается!

Она вцепилась ему в волосы, задрала голову, заставляя смотреть в глаза, и злобно сообщила:

- Еще шевельнешься, грязное отродье, зубы выбью.

Женщина снова засмеялась неприятным смехом и еще раз сильно дернула мальчика за волосы. Гарри жалобно заплакал и перестал биться в ее руках, испугавшись.

- Хорошо бы ты еще и не верещал, - поморщилась она. - Впрочем, вряд ли я добьюсь этого угрозой. Ты слишком мал и ни черта не смыслишь. Силенцио.

Гарри продолжал плакать, но из его рта больше не вырывалось ни звука. В шоке малыш замолчал. Женщина снова поморщилась и прижала его к себе плотней. Стало на миг темно и холодно, затем улица превратилась в какое-то помещение.

- Имфламедис, - произнесла Ведьма.

Загорелись факелы, и Гарри оглядел место, в которое попал. Вдоль стен располагались шкафы, в которых стояли банки с заспиртованными животными, сушились пучки трав и волос, сморщенные шкуры и чьи-то головы. Над костром висел довольно большой котел, в котором что-то булькало. Все это выглядело иллюстрацией из страшной сказки. Поэтому Гарри немедленно начал вырываться из удерживающих его рук.

- Надо было тебя еще и обездвижить, а лучше вообще убить, - поморщилась Ведьма, резко опуская его на пол и начиная бить сначала по рукам и ногам, потом по щекам и по заду, приговаривая: - Запомни, сученок, не смей сопротивляться и капризничать. Если бы не Руди, я не стала бы с тобой возиться. Он, видишь ли, считает, что ты хранишь в своем убогом умишке частичку нашего Господина, и убивать тебя нельзя.

Гарри еще никогда в жизни так сильно не плакал и не испытывал такой боли. Рыдания были беззвучные, так как заклинание немоты еще действовало, поэтому не приносили облегчения.

Закончив с побоями, женщина схватила малыша за волосы, подтащила к столу, привязала к нему магической веревкой и угрожающе произнесла:

- Будешь сидеть тут. Скоро появятся наши, и мы решим, что с тобой делать. Да запомни, когда пройдет заклинание онемения, чтобы я не слышала от тебя ни звука!

Мальчик плохо понимал ее, так как был смертельно испуган, а она говорила на повышенных тонах и слишком сложными фразами. Но то, что ему нельзя плакать, сообразил. Он замолк и уставился на ведьму, которая торжествующе улыбнулась, затем отошла и стала помешивать в котле.

Гарри долго наблюдал за ней, замирая от страха всякий раз, когда она поворачивалась к нему или зачем-то подходила к столу, у которого он сидел. Мальчик ждал, что вот-вот ведьма его сварит в этом котле. Постепенно его глаза стали слипаться, и ребенок уснул прямо на каменном полу.

* * *