Хаген окинул оценивающим взглядом дыру и демонов, которые парили пусть и вдалеке, но все же недостаточно для того, чтобы не почувствовать нас.

— Поступим так, — сказал он торопливым шепотом, — сам сдерживать демонов ты не сможешь, как и закрыть дыру. Поэтому я начну первым ее латать, а ты должен смотреть в оба и все запоминать. Если ты открыл грань разрушения, значит, и грань сотворения должна тебе поддаться. Просто откройся для силы и почувствуй ее. Тебе нужно будет перехватить мою нить, присоединиться к моей силе и начать латать ее самому. Я же буду отбиваться от демонов.

Несмотря на то, что Хаген это все произносил спешно, я чувствовал, что он ни на миг не верит в то, что я смогу закрыть дыру. Потому что для этого я должен открыть грань сотворения прямо сейчас. И непросто открыть, а управлять ею хотя бы на уровне адепта. Редкому человеку такое под силу.

Я кивнул, всем своим видом демонстрируя, что я готов. Хаген слегка помешкал. И видимо, решив, насколько безумно звучит его план, добавил:

— Если не получится перехватить мою силу и осилить грань сотворения, тебе придется взять на себя демонов. Запомни главное — пока тебя не схватили, убить демона легче. Но как только ты окажешься в его хватке, твои шансы резко падают. Не дай им себя схватить.

Хаген подбадривающе похлопал меня по плечу и повернулся к дыре, одновременно сосредотачиваясь и возводя руки к небу.

От него начал исходить белый мерцающий свет грани создания. На секунду я даже напрягся, решив, что демоны могут увидеть это сияние, но вспомнил, что кроме меня, его здесь никто увидеть не может. И все-таки это весьма упрощало мое понимание магии — то что я видел ее, значит, я мог ее и чувствовать, и понимать.

Хаген закрыл глаза. Многим магам требовалось закрывать глаза, чтобы выпустить внутреннюю энергию. Белый свет засиял ярче, окутал Хагена ярким коконом, так, что мне стало почти невидно его лица. Свет начал подниматься тонкими лентами, похожими на белые языки пламени, плавные, неспешные, они поднимались к небу как в замедленной съемке.

Я пытался не сводить с учителя глаз, и следить за всем его действиями, запоминать и вникать во все, что он делал. Но все равно приходилось отвлекаться и поглядывать, чтобы демоны не приблизились слишком близко и не напали.

Я начал чувствовать магию Хагена — от нее исходило приятное тепло и умиротворение.

И когда я ее ощутил, осознание того, что нужно делать, снова пришло само. Я знал, я всегда знал, это в моей крови, это в моей памяти из прошлой жизни.

Я был так поглощен происходящим, что не заметил, как меня окутал белы ореол света и как от меня потянулась сила к дыре. И моя сила была не такой, как у Хагена, мои нити сотворения были стремительнее, мощнее, они взвивались к небу толстыми упругими жгутами и поблескивали всеми цветами радуги, как сияют алмазы на солнце.

К счастью, Хаген не мог этого видеть. Он даже не смог ощутить из-за булавки, что я открыл грань, пока наши силы не схлестнулись и не объединились.

— Молодец, Теодор, — наряжено произнес Хаген и, кажется, даже улыбнулся. — Так держать, продолжай, у тебя все получается, только не отпускай.

Я и не собирался отпускать, сила лилась из меня теплой рекой. Все казалось таким простым и понятным, словно я до этого каждый день латал дыры в небесном щите.

Дыра быстро зарастала, ее сиреневые края сужались. Еще несколько минут назад она была размером с лодку, а теперь стала не больше бочки.

— Демоны! — вдруг воскликнул Хаген и резко отпустил силу.

Я был так поглощён магией сотворение, что почти забыл об опасности. Оба демона, что кружили над городом, теперь со стремительной скоростью неслись прямиком на нас.

— Продолжай сам, Теодор, я с ними разберусь! — крикнул мне Хаген и начал торопливо произносить слова заклинания, вырисовывать в воздухе черные лини — цвета разрушения.

Без помощи учителя закрывать дыру стало сложнее, и все же я продолжал. Нужно было скорее ее залатать и помочь Хагену с демонами.