— Образец мужской красоты, — заметил он. — Но сейчас не часто встретишь такое лицо. Должно быть, этот тип исчезает.

— Но это же классический идеал, — возразила Чармиан. — Кстати, иногда все же встречаются люди, похожие на него.

— Пожалуй, хозяин отеля смахивает на этот идеал, и похоже, сделан из того же материала, — сказал Рик.

Чармиан направилась к лифту, размышляя о точной характеристике, которую Рик дал Алексу. Он и вправду был красив, как эта статуя, но и холоден так же.

Пока они ждали лифта, Рик совсем по-мальчишески сказал:

— Надо же, я знаком с десятком девушек, но среди них нет ни одной, похожей на тебя.

— Я самая обыкновенная.

— Нет. Когда я увидел тебя в первый раз, я сразу же понял, что ты не такая, как все. — Вино сделало из него поэта. — Ты просто… неземная! — с восторгом заключил он.

— Я и впрямь стану неземной, если сейчас же не лягу в постель, — засмеявшись, сказала Чармиан, прижав пальцы к вискам.

— Бедняжка! Сильно болит?

— К утру все пройдет.

— Тогда увидимся завтра, — сказал Рик.

Когда Чармиан уже вошла в лифт, молодой человек поднес ее руку к губам и поцеловал. Это был жест благоговения, и у девушки потеплело на душе. Он ведь мог воспользоваться ситуацией и действовать более решительно.

Прямо напротив лифта была дверь в ресторан. Чармиан быстро глянула туда. На пороге стоял Алекс. Он, вероятно, видел, как Рик поцеловал ей руку, потому что лицо его стало совсем уж мрачным. Но тут двери лифта закрылись, и девушка осталась одна.

Чармиан больше не чувствовала себя униженной, в ней проснулась гордость. Она была рада, что. Алекс видел, как Рик целует ей руку. Теперь он понял, что есть люди, которые считают ее привлекательной и не боятся это показать.

Когда Чармиан вернулась в номер, мадам Дюваль и девушки еще ужинали. Все удивились ее раннему возвращению. Гортензия принялась спрашивать, как прошел ужин, что они заказывали, как были одеты дамы в ресторане.

Ивонн язвительно заметила, что мисс Димитриу слишком быстро устала от общества Чармиан.

— Мы обе устали сегодня, — объяснила Чармиан, решив умолчать об американцах.

Мадам Дюваль зевнула.

— Ну ладно, — сказала она. — Еще две ночи — и мы вернемся в Париж. Лично я буду только рада.