— Догадываюсь: Фанта рыкнула на Белочку. Всё, я — спать!

— Если бы ты меньше пил и ёрничал, Димочка, Алёна, возможно, не ушла бы. И с работой. У Славика фирма, Костик в Америке, да и другие ребята…

— Мам, ну почему всегда на ночь?! Со Славкиными родителями и я бы фирму открыл, а Костян — так все евреи в Америку прут, слюнтяй с чугунной задницей!

— Нравится тренировать деток — тренируй, но ты же задаром группу ведёшь, а у бабули протез изо рта вываливается…

Схватив подставку с собачьими мисками, Дима впихнул Кешу в комнату и запер дверь. Теперь мать ляжет и примется рыдать. Тихо, чтоб не разбудить бабушку, но ту танком не прошибёшь, а Диме слышно. Ух, застрелиться!

— Нина Павловна, а на носу и на щеке у неё что?

Соседка справа Нина Павловна была бабка сильная и смелая, но в целом соответствовала следующему описанию: «Недостаточность функции щитовидной железы у взрослого человека ведёт к развитию микседемы (слизистый отёк). При этом заболевании снижается обмен веществ и температура тела, масса тела увеличивается, появляются отёчность, одутловатость лица и нарушается психика».

— С котиком игралася, — выставив верхний из трёх подбородков, ответила Нина Павловна. — Лен, чего-то она мелкая какая, и зубиков два всего. Ты возраст ей точно не путаешь? Полтора года, а не ходит. Сказала б подруге, чтобы доктору девочку показать.

Основательно перепачканный кашей и шерстью из котика предмет разговора сидел на тахте, бросая на Нину Павловну и Лену полные недоверия взгляды. Глубокая царапина от уха до глаза прорезала в диатезе идеальную дугу, придавая личику инфернальную мрачность. У мамашиного третьего мужа дяди Вали, театрального художника и любителя Востока, по всей квартире висели японские гравюры. Изображались там страшные и беспредельные вещи вроде голодных духов, потрошивших крестьян. Особенно пугала одиннадцатилетнюю Лену ведьма — смуглая до черноты, косоглазая, с под корень выстриженной чёлкой и двумя торчащими зубами. Это была копия с древнеяпонского авторитета по ужасам, выполненная лично дядей Валей на чёрной доске, висела она над диваном, на котором скончалась дяди-Валина мать и спала Лена, считавшая ведьму портретом покойной (всё вместе доставляло массу приколов по ночам). Так вот кого ей всё время напоминала Нюся! Лена впервые почувствовала к ребёнку нечто вроде смутной симпатии.

— Обязательно скажу, Нина Павловна.

Лена старалась дышать ртом — в Нининой квартире преобладали ароматы котика и собственных Нининых тошнотворных лекарств.

— Скажи-скажи, ну как дурочка, пускай полечат. Мои оба в шесть месяцев бегали, в полтора года болтали вовсю, а эта только жрёт да рыкает, аж котик писяется. Второй день с ней сижу, так сердце уже колотит.

Гы, любимая песня мамаши, что сестрёнка Лидочка в год шпарила Пушкина наизусть под восхищённые взгляды. Ерунда — Пушкин, но что правда, то правда — до Лидочки Нюсе как до звезды ползком. Лидочка была картиночным младенцем: розовенькая, в кудряшках, ямочки на положенных местах, и, что важно, не орала. Одно время Лена серьёзно подозревала, что мать с дядей Валей подрезали Лидочке голосовые связки, потому что главным мамашиным воспоминанием о Ленином младенчестве был непрерывный ор. Ну и болезни, разумеется. Лидочка не болела совсем. Не девочка, мечта. Оставалось удивляться, как такой ангелочек привил Лене столь прочную ненависть к детям. Лена посмотрела на Нюсю. Бывают дети, которых с первого взгляда хочется куда-то сбагрить. Лена была именно таким ребёнком. Новый прилив симпатии к Нюсе.

— Ну, управилась? Денег-то дали? — строго осведомилась Нина Павловна.

— Всё хорошо, с сегодняшнего дня я в отпуске. Возьмите, пожалуйста.

— Ай, спасибо!

Нина Павловна поднялась, колыхнув телесами и порадовав ноздри Лены сложным коктейлем аптечно-кухонных запахов. Несколько Лениных бумажек исчезли в кармане Нининого халата.

— Котик совсем измотал! Я его в таз с холодной водой кунаю-кунаю, а он кошечку просит, квартиру протушил, проклятый. Хорошо, на кастрацию скидки пенсионерам в нашей лечебнице. Ты обращайся, коли отъехать надо. Чужого ребёнка не каждая возьмёт, такая обуза. А уж жрёт — прям с голодного краю! Проверь, нет ли у ней глистиков.

— До свидания, Нина Павловна, — сказала Лена, глядя в бок. — Вы меня очень выручили.

Взятая на руки обуза взвыла так, что Лена едва её не выронила. Стоит прикупить беруши.