Эта энергичная женщина, помешанная на порядке и чистоте, всегда страшно переживала, когда заставала хаос в моей квартире. Поэтому те два дня, которые были у меня в запасе, я полностью тратила на то, чтобы сберечь нервные клетки моей несчастной мамочки: приводила в божеский вид свое «холостяцкое» жилище. Можно было, конечно, не тратить силы на уборку, а заняться более интересными делами, но в этом случае кроме упреков, нареканий и риторического вопроса «в кого ты такая неряха?» моему дому грозили неминуемые перестановки, а мне — поиск привычных вещей в непривычных местах.

Потратив целый день на то, чтобы выдраить дом к маминому приезду, я решила как следует вознаградить себя за этот подвиг. Вечером, купив в супермаркете три бутылки моего любимого темного «Гротверга» и нагрузив рюкзак продуктами, я направилась домой с приятной мыслью, что сегодня закачу себе отличный ужин.

Еда, пожалуй, единственное, в чем я не привыкла себе отказывать, — возможно, именно по этой причине гости так любят бывать на моих маленьких вечеринках. И, хотя моя фигура подвергается угрозе и, по словам Энн, ею вскоре придется заняться «всерьез и надолго», если все так будет продолжаться и дальше, до сих пор я так и не смогла уговорить себя сесть на диету. Может быть, если бы я была скверной хозяйкой и мои любимые стейки превращались в толстую подошву от ботинка, справиться с соблазном было бы куда проще. Но, увы, мамины способности на кулинарном поприще передались и мне, а потому мне никогда не удавалось отказать себе в возможности полакомиться тем, что вышло из-под моего «кулинарного пера».

Итак, я бодро шла с туго набитым рюкзачком, пакетами и разве что не насвистывала веселый мотивчик, когда из освещенного тускло-желтым фонарем переулка до меня донеслись слова поразительно знакомой песенки:

Признаюсь, хотя я слышала эту песенку уже не в первый раз, по моему телу пробежал неприятный холодок. К тому же песенку эту пели каким-то жутковатым голоском — надо было постараться, чтобы она звучала так зловеще.

Это была считалочка из моих «Городских легенд». С одной стороны, мне стоило радоваться тому, что книга стала популярной и эту считалку снова вспомнили, с другой — я почувствовала себя персонажем собственной книги, а с учетом жанра, в котором я пишу, это было не так-то уж приятно.

Вначале я решила пройти мимо переулка, из которого доносился голос, но потом любопытство взяло верх над страхом. Мне вдруг стало мучительно интересно, кто решил запеть эту странную песенку: ребенок или взрослый? И я, не очень-то долго раздумывая, завернула в переулок.

Наверное, мне стоит уточнить, что я — пугливое и мнительное создание, но вовсе не отношусь к той породе трусих, что, приняв шаровую молнию за сверхъестественное явление, начинают вопить как оглашенные. Однако то, что я увидела в переулке, так сильно напугало меня, что я застыла на месте.

В тусклом свете фонаря, зажатого каменными стенами соседствующих домов, отплясывал невысокого роста молодой мужчина. Лицо у него было неестественного инеисто-белого цвета, а переносицу рассекал крупный синеватый шрам. Одет он был в белую рубашку с длинным рукавом, а на ногах у него красовались здоровенные белые ботинки — судя по всему, размера на два или три больше, чем его собственные ступни.

Подумаешь, нелепо одетый человек, распевающий дурацкую считалочку, усмехнетесь вы. Я бы тоже усмехнулась, нет, даже расхохоталась, только если бы полгода назад не описывала точно такого же типа в одной из глав «Городских легенд».

Честно говоря, я бы предпочла, чтобы он меня не заметил. Но один из моих пакетов, как назло, лопнул, и из него с предательским грохотом выкатились две банки с консервированной кукурузой и ананасами. Странный незнакомец медленно поднял голову, и я ощутила на себе пронзительно-серый взгляд его холодных глаз. Порядком напуганная, я забыла о вывалившихся банках и бросилась бежать. Остановиться мне удалось лишь тогда, когда я практически добежала до ворот своего дома.

Если бы меня сейчас видел Яки Вудсток, наверняка решил бы, что его подруга отведала чего-нибудь вроде той плесени или грибов, которые он выращивает в своем подвале, подумала я, поймав свой обезумевший взгляд в зеркале, висящем на стенке в прихожей.

Поставив на пол то, что осталось от пакетов, и сбросив с себя рюкзак, я понеслась в гостиную, где нашла на полке «Городские легенды» и открыла главу о «Сахарном человеке».

Нет, память меня не подвела. Низкорослый мужчина со шрамом на переносице, одетый в белую рубаху и большие не по размеру белые туфли, действительно был копией персонажа, которого я описывала полгода назад со слов тех, кому доводилось слышать о нем от своих бабушек и дедушек, а то и слышать его жутковатую считалочку в темных подворотнях города. Но, как утверждает людская молва, не было никого, кто повстречался бы с Сахарным человеком и остался жив.

Значит, мне повезло, невесело хмыкнула про себя я и впервые подумала, что писать книгу о страхах жителей города Брэмвилля — не самая лучшая идея, пришедшая мне в голову.