– И я о том же, – Отто выключил телевизор. – Они задают тем самым нам параметры правды. Те смыслы, что мы начнём считать правдой.

– Да никто уже давно не верит телевизору, о чём ты? – Мне мысль Отто показалась совсем уже какой-то наивной и банальной.

– Ты не понял. Там совсем не дураки сидят, поверь мне, и они прекрасно понимают, что ни один разумный человек не поверит в слова, что несут эти идиоты, но только в том и замысел – заставить не верить телевизору. И не нужно будет доказывать зрителю, что чёрное – это белое. Достаточно будет сказать – мы считаем, что чёрное не может быть белым. Зритель фыркнет, скажет: «Опять врут, гады, значит, на самом деле чёрное – это белое». От обратного, понимаешь? Вот надо им, чтобы зритель перестал что-либо одобрять, эти вот мужички, орущие в телевизоре, будут до изнеможения доказывать, что надо одобрять. А зритель, как ты и сказал, телевизору не верит и сделает точно противоположные выводы, не осознавая, что это и было их целью.

– Кого «их»? – спросил я.

– Выгодоприобретателей. Ну да черт с ними, я тебя по делу позвал.

– По какому?

– Хочу отдать тебе ноутбук Цапкина, там файл с вашей книгой, хочу, чтобы ты продолжил.

Меня немного царапнуло «ваша книга». Всё же я считал книгу исключительно своей. Наивная детская ревность не ускользнула от Отто. Он улыбнулся и сказал:

– Я тоже немного помогу тебе, если ты не против. Ты пиши, как задумывал и как хочешь, я тоже немного напишу от себя, а то какой-то я у тебя совсем вымышленный персонаж получаюсь, а ты потом впишешь мой текст в общую канву, идёт?

– Зачем тебе это?

– Знаешь, если получится всё, что я задумал и так, как я задумал, должно же это быть кем-то объяснено и зафиксировано, пускай в виде книги. В конце концов, в начале было слово, так ведь? Я понимаю, для того чтобы ты писал честно, тебе нужно не догадываться, а знать, поэтому сегодня я посвящу тебя во все свои планы, и ты обо всём узнаешь без догадок и вымыслов, коими изобиловала первая части книги, и как это было у Андрея Михайловича.

Отто снова включил телевизор. Как раз в тот момент, когда на первом канале начался «Вечерний Ургант». Глаза мои смотрели телевизор, а разум не понимал, что я вижу. Мне вдруг стал ненавистен смех с экрана, может, он закадровый наложенный, а может, настоящий, не знаю, но я его ненавидел. «Над чем вы ржёте? – думал я. – Что вас так веселит, и почему я не понимаю этого веселья?» Отто, словно услышав мои мысли, сказал:

– Наверное, от того, что они слишком близко подошли к границе безумия, а веселье – всего лишь защитная реакция организма.

– Ага, вот только от этого как-то ещё беспокойней.

– Не стоит беспокоиться о том, что не можешь исправить, – ответил Отто.

– Тогда вообще ни о чём не стоит беспокоиться, получается?

– Не обязательно, что-то же ты можешь исправить.

– Я не знаю.

– Так узнай. Ладно, нам пора.

– Куда? – спросил я.