Книги

Отрочество

22
18
20
22
24
26
28
30

Наряд богатого бедуина, да выглядывающий из седельной кобуры приклад винтовки изрядно способствуют. Бедуинов незряшно мнят народом разбойным и воинственным, и иногда удобно мимикрировать.

Проезжаю через толпу, касаясь иногда коленями чьих-то плеч и голов, не ввязываясь в разговоры. Учён! Скажи я што на русском, да покажи свою опытность в здешних делах, так не отстанут.

Проводники-мукари растаскивают с моего пути ослов и мулов, дёргая под уздцы. В здешних диковатых местах всё просто, и богатый человек с хорошим оружием априори прав.

Проехав наконец паломников, выдыхаю облегчённо, и перевожу коня на лёгкую рысь, стремясь убраться подальше от пыли и гомона. Чуть подальше, у цистерны Трёх Волхвов, расположившейся справа у самого подножия горы, вижу бедное становище кочевых бедуинов, и пришпориваю коня, желая проскочить это место как можно быстрее.

Дорога из Иерусалима в Вифлеем наезжена и безопасна, но не до абсолюта. Бывает всякое, и не очень хочется попасть под статистику. Карабин манлихера, револьвер и прямой берберский меч на перевязи через плечо могут как уберечь от неприятностей, так и спровоцировать.

Проезжая, вижу дырявые войлочные шатры и привычную для этих мест бедность на грани нищеты. Дети держатся издали, за становищем, взрослые неприветливы и настороженны.

Становищ таких я проеду не одно и не два на пути в Хеврон, и хотя говорят не только о разбойности бедуинов, но и об их гостеприимстве, я не считаю себя знатоком Палестины, и предпочитаю беречься от всех разом, не выделяя никого. Святость гостя, оно канешно и да, но есть и оговорочки.

Стоп! Вижу знакомый шатёр, и около нево не менее знакомую морду лица, испещрённую шрамами и оспинами. Решительно поворачиваю коня, открывая лицо…

… и пять минут спустя сижу с мужчинами на кошме, попивая бедуинский чай, заваренный из пустынных трав. По здешним понятиям, это што-то навроде корца с квасом, поданного усталому путнику с дороги. Чуть погодя придёт черёд лепёшек, уже пекущихся на открытом огне, сыра, фиников и всего, чем богаты бедуины.

Ну и канешно, знаменитово бедуинского кофе, когда кофейник не снимается с огня, и крохотные чашечки, буквально на один-два глотка, наполняются по мере необходимости. Кофе крепченное и очень вкусное, хорошо идёт под неторопливую беседу.

Чувствую себя уютно и в полной безопасности, потому как свои, проверенные. Всё та же злая, разбойничья нищета, но я гость, притом не по покону, а по-настоящему, от всей пустынной души.

Возраст мой их ничуть не смущает, да и с чего бы? Сам зарабатываю, есть красавица-невеста, приходилось убивать в бою. Мужчина!

Глава большого семейства, Абу-л-Абдуллатиф абу-л-Хасан Зафар ибн Мухаммед аль-Сидон, не оставляет попыток выдать за меня одну из своих дочерей или племянниц… или продать… он очень широко трактует понятие брака. А где одна, там и вторая с третьей.

Моё христианство ничуть не смущает его мусульманское сердце, да и девицы, как мне кажется ничуть не против, потому как — ну совсем нищета! А я не стар, и по их меркам просто несусветно богат.

Рассказываю ему новости и иерусалимские байки, выслушивая взамен легенды из времён допотопных. Рассказчик он отменный, и даже моё скромное познание арабского позволяет оценить мастерство.

Детвора обихоживает лошадей, и я могу не беспокоиться ни об их сохранности, ни о сохранности вещей. Кстати!

Подарки из вьючных сумок… вру, што вот прям для них! И они понимают, што вру, но так всем приятней.

Обычная мелочёвка – стопка порнографических открыток для главы семьи, быстро спрятанная за пазуху. Ножницы германского производства, живо утащенные женщинами. Красивые, пусть даже и пустые стеклянные флакончики из-под всяково, в самом скором времени приспособятся хоть под нужды, а хоть и под украшения.

Абу-л-Абдуллатиф абу-л-Хасан Зафар ибн Мухаммед аль-Сидон самолично жарит зелёные зёрна кофе на сковородке, поясняя мне нюансы, и по пустыне распространяется дурманящий запах.

Первая чашка впивается за гостя, то бишь меня. Вторая – за меч, и берберский клинок приходится как нельзя кстати, идя по рукам, а я рассказываю причудливую историю его приобретения. Третья чашка для удовольствия, и таки да! Удовольствия столько, што безучастно провожаю глазами толпу паломников, прошедшую по дороге в паре сотен метров от нас.