В одном интервью Николас Спенсер нарисовал радужную картину своего детства: «Я знал, что нельзя мешать отцу, когда у него пациенты, но сознание того, что он внизу, совсем рядом, приводило меня в прекрасное расположение духа».
Я намеревалась навестить доктора Филиппа Бродрика, но не сейчас. Сначала вернулась к зданию, в котором размещалась редакция «Городского журнала Каспиена», поставила машину у тротуара и вошла внутрь.
Сидящая за столом секретаря крупная женщина была настолько поглощена Интернетом, что показалась мне напуганной, когда дверь открылась. Но в ту же секунду лицо ее приняло приветливое выражение. Она энергично произнесла «с добрым утром» и спросила, чем может мне помочь. Широкие очки без оправы увеличивали ее светло-голубые глаза.
Я заранее решила, что не стану называть себя репортером из «Уолл-стрит уикли», а просто попрошу дать мне недавние номера газеты.
Самолет Спенсера разбился почти три недели назад. Скандал о пропавших деньгах и вакцине состарился на две недели. Я полагала, что газета из родного города героя событий подробно описала оба аспекта этой истории.
Женщина не проявила ни малейшего любопытства по поводу того, что я здесь делаю. Выйди и коридор, она вскоре вернулась с экземплярами номеров газеты за прошлую неделю. Я заплатила всего три доллара и, засунув их под мышку, отправилась в находящуюся по соседству закусочную. Мой завтрак в тот день состоял из половины английской сдобы и чашки растворимого кофе. Я подумала, что в качестве «elevenses», как мои британские друзья называют одиннадцатичасовое чаепитие, или «coffee break» вполне подошел бы заварной кофе с рогаликом.
Закусочная была маленькой и уютной — одно из тех заведений с красными клетчатыми шторами и тарелками с изображением куриц с цыплятами, стоящими в ряд на полке за стойкой. Как раз в этот момент двое мужчин лет семидесяти поднялись, чтобы уйти. Официантка, миниатюрная энергичная женщина, ловко убирала их пустые чашки.
Когда я открыла входную дверь, женщин подняла глаза.
— Выбирайте столик, — с улыбкой сказал она. — Запад, восток, север или юг.
На ее форменной одежде я заметила значок с надписью: «Зовите меня Милли». Думаю, ей было примерно столько же лет, сколько моей матери, но в отличие от мамы у Милли были ярко-рыжие волосы.
Я выбрала столик с угловым диванчиком, где могла бы разложить газеты. Не успела устроиться, как Милли оказалась уже около меня с блокнотом в руке. Через несколько минут передо мной на столе был кофе с рогаликом.
Самолет Спенсера рухнул четвертого апреля. Самая старая газета из купленных мной была датирована девятым апреля. На первой странице был его снимок. Я прочла заголовок: «Николас Спенсер предчувствовал смерть».
Рассказ воспринимался как ода памяти провинциального паренька, делавшего людям добро. Фотография была сделана недавно, 15 февраля, когда Спенсеру вручили первую в истории города награду «Выдающемуся горожанину». Я кое-что подсчитала. С пятнадцатого февраля, когда его награждали, по четвертое апреля ему оставалось прожить на этой земле сорок семь дней. Часто думаю, бывает ли у людей предчувствие, что время их пребывания на земле истекает. У моего отца оно было. В то утро восемь лет назад он пошел на прогулку, но мама рассказывала, что у двери он замялся, потом вернулся и поцеловал ее в макушку. За три квартала от дома случился сердечный приступ. Врач сказал, что отец умер еще до того, как упал на землю.
На той фотографии Николас Спенсер улыбается, но глаза печальные, даже тревожные.
Ему были посвящены первые четыре страницы газеты. Его фотографии в возрасте восьми лет как члена Детской лиги. Он был подающим в бейсбольной команде «Тигры Каспиена». На другом снимке он в возрасте десяти лет вместе с отцом в их домашней лаборатории. В средней школе он состоял в команде пловцов — на одной из фотографий позирует с призом. На следующей в костюме шекспировских времен держит в руках нечто вроде «Оскара» — назван лучшим актером в пьесе выпускных классов.
Его свадебная фотография с первой женой, снятая двенадцать лет назад, привела меня в изумление. Джанет Барлоу Спенсер из Гринвича была стройной блондинкой с тонкими чертами лица. Сказать, что Линн была ее копией — это уж слишком, но, без сомнения, сходство очень большое. Интересно, повлияла ли их похожесть на то, что он стал встречаться с Лини.
Несколько местных жителей отдали Спенсеру дань восхищения, среди них адвокат, говоривший, что в школе они были лучшими друзьями, учитель, восторгавшийся его тягой к знаниям, и соседка, сказавшая, что он всегда был готов бегать у нее на посылках. Я достала записную книжку и записала имена этих людей, надеясь найти их по адресной книге, если решу с ними встретиться.
В следующем номере газеты освещался тот факт, что вакцина «Джен-стоун», объявленная компанией Спенсера панацеей от рака, не оправдала надежд. В статье отмечалось, что вице- президент «Джен-стоун» признал, что, возможно, они поторопились с публикацией ранних положительных результатов. Статью сопровождала фотография Ника Спенсера, сделанная в самой компании.
Газета, вышедшая пять дней назад, содержала тот же снимок Спенсера, но заголовок статьи был другим: «Спенсера обвиняют в грабеже миллионов». В материале часто мелькало слово «сомнительный», а в редакционной статье говорилось, что городу, пожалуй, следовало бы присудить ему еще одного «Оскара» как лучшему актеру, а вовсе не первую награду «Выдающемуся горожанину».
«Зовите меня Милли» предложила мне еще кофе. Я не стала отказываться и заметила, как она с любопытством поглядывает на фотографии Спенсера, разложенные на столе. Я решила дать ей возможность высказаться.