— Я пытаюсь быть…человечнее и отзывчивее.

Господи, откуда слов-то таких понабрался?

— К чему такие потуги, Барханов?

— Просто помоги мне, Лер, — тихо произносит он.

Он что реально пытается быть более человечным? Хочет скинуть маску замороженного огурца и стать кем-то другим? Я бы порадовалась, но увы, после той боли, которую он причинил — не доверяю.

— Ты меня пугаешь, — улыбнуться не выходит, поэтому по-глупому морщу нос, — Если волнуешься насчет того, как на тебя отреагирует Макс, то не парься. Достаточно будет, просто не включать при нем властного босса и дарить игрушечных динозавриков. Рано или поздно он привыкнет к тебе.

— А ты? — напряженно спрашивает он, — ты привыкнешь?

— А я значения не имею, — сползаю с дивана, потому что не могу больше находиться рядом с ним. Слишком нервно, — Ты сам это говорил. Так что не мучайся.

Когда наши взгляды пересекаются – меня просто прошибает. От макушки и до копчика. Сердце снова заходится, и я почти уверена, что он слышит его нарывный грохот.

— Иди спать, Лер, — устало выдает он, откинувшись на спинку кресла. Смотрит снизу вверх, так что у меня коленки трястись начинают.

Можно просто протянуть руку и…

Никаких и!

Запрещаю себе думать об этом. Я не хочу больше быть бестолковой дешевой игрушкой, которой пару раз поиграют, а потом сломают, выпотрошат все внутренности и уберут в самый дальний ящик шкафа, чтобы не позориться перед важными людьми. Второго захода я точно не выдержу. Даже ради Макса.

Я иду в «свою» комнату, которая все так же кажется мне непростительно огромной. Забираюсь в постель, заправленную белоснежным, хрустящим бельем и обессиленно прикрываю глаза. Их печет, и из-под ресниц скатываются тяжелые крупные слезы.

Слишком сложное испытание для маленького глупого ежика. Я не справляюсь.