Глава 11. В которой я вижу розы. Снова.

С территории завода мы выехали на машине через контрольно-пропускной пункт. То есть, в случае чего, вывезти отсюда что-то тоже сложно. Впрочем, как и завести. Тем более, если на проходной стояли суровые тетки, то здесь имелась военизированная охрана. Люди в форме и, так думаю, с оружием. Хотя, утверждать не берусь. Лишь мое подозрение. Однако, машину они не проверяли. Только посмотрели пропуск Калинина. Не то, чтоб факт охраны на выезде как-то менял нашу ситуацию с Масловым, потому что ни с какого боку к его исчезновению КПП не прелепишь, но информацию для себя все равно отметил. Мало ли. Вдруг пригодится.

Машина была той же, на которой Калинин забирал меня из гостиницы вчера. Тачка, видимо, служебная. “Волга”. Затрудняюсь ответить, какая именно, потому что раритетом никогда не интересовался. Но совсем не та, которую я мог видеть в обычной жизни. У этой имелись круглые смешные фары, а решетка радиатора напоминала акулью пасть. Скорость, конечно, была тоже фееричная. Мне кажется, если бы я вышел и побежал рядом, у меня бы это получилось успешнее.

Но, как говорится, спасибо и на том. Потому что дом инженера Маслова оказался не так уж близко. Район, как пояснил Владимир Александрович, заметив мой заинтересованный взгляд, заселяли в первую очередь работники завода, и он был достаточно большой. Вдоль дороги, которая шла рядом с тянувшимся в неизвестность забором, украшенным колючей проволокой, стояли старые двухэтажные дома, отвратительно желтого цвета. Возле одного из таких строений мы остановились, минут через пятнадцать

Как всегда бывает в подобных тихих районах, он больше отдавал сельским колоритом, чем напоминал городской образ жизни. Во дворе тянулись веревки для сушки белья, стройными рядами шли сараи, в которых добропорядочные граждане хрнили свои заготовки или что там еще они хранят. Народу на улице не было от слова “совсем”. Тишина, покой и птички чирикают. Лепота, одним словом.

Мы вышли из машины, когда со стороны послышался гул. И гул этот приближался достаточно быстро. Не успел спросить Калинина, что происходит, как над нашей головой пролетел самолет. Он однозначно заходил на посадку. Я если честно прихерел от неожиданности. Просто здоровая махина пронеслась прямо над нами. Я при желании мог бы даже разглядеть детали его нижней части.

— Вернулся… Все хорошо, значит. — Как ни в чем не бывало констатировал Владимир Александрович, а потом вполне себе спокойно направился к подъезду. Будто кружащие над башкой самолеты, это очень даже обычное дело.

Я обернулся. Самолет, похоже, сел на территории, скрытой от посторонних глаз заводским забором. Выходит, тут свой аэродром. Хотя, в принципе, логично. Где еще им испытания проводить? Не на главной же площади города.

Пока глазел, начальник первого отдела уже скрылся в подъезде, за деревянной, выкрашенной в коричневый цвет, дверью. Хорошо, конечно, в этом плане. Сейчас еще нет ни домофонов, ни кодовых замков. Заходи, кто хочет. Есть необходимость нагрянуть к кому-то домой без предупреждения, на здоровье.

В подъезде оказалось удивительно прохладно. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, усиливала звук шагов. Калинин уже стоял возле нужной нам двери. Их всего на лестничной клетке наблюдалось две.

Заметив меня, он поднял руку и нажал на звонок. Звук, конечно, был отвратительный. Убойный. От такого звука не только здесь дверь откроют, но и, наверное, во всех ближайших домах тоже. Он оказался настолько громким, что я непроизвольно поморщился.

Сначала было тихо, потом послышались шаркающие шаги. Если честно, на фоне этих шагов, ожидал, откроет нам пожилой человек. Даже подумал, наверное, супруги дома нет. Скорее всего, мать или какая-то родственница. Слишком тяжелой слышалась поступь. Однако, на пороге замерла женщина, лет сорока пяти. Достаточно симпатичная, ухоженная. Несмотря на раннее время, а для меня, например, оно действительно раннее, ее волосы были уложены в замысловатую прическу, на лице однозначно присутствовал минимальный, так называемый, “дневной” макияж. Одета она была, не в халат или что-то подобное, более подходящее для домашних забот, а в платье с красивым вязаным воротником. Воротник этот выглядел, как настоящее произведение искусства. Он доходил своими краями почти до линии плеч. Единственный, выбивающийся из общей картины нюанс — кухонный фартук с большими карманами, надетый поверх платья. А еще, женщина явно плакала всю ночь. Глаза выглядели красными и воспаленными. И сутулилась. Словно ей на спину прицепили тяжелый груз.

— Доброе утро Анна Степановна, я за Вами. — Калинин виновато развел руками, будто извиняясь за наше появление.

— Доброе утро Владимир Александрович...За мной? Что-то случилось? –Испуганным голосом спросила она.